«Надо подключать науку»

— Василий Александрович, вопрос, который волнует всех: такой разрушительный паводок действительно было невозможно спрогнозировать?

— Думаю, невозможно. Но то, что надо подключать науку и прогнозировать такие ситуации, — это бесспорно. Другое дело, что в Амурской области таких институтов нет, поэтому такие меры сегодня прорабатываются на федеральном уровне. Более того, после наводнения 2013 года было решение президента о подключении Российской академии наук для прогнозирования паводков. И такое же поручение прозвучало после событий в Тулуне Иркутской области. Есть разные мнения ученых о причинах такой ситуации, но они пока не подтверждены. Это лето, конечно, аномальное по количеству дождей.  

— Чем наводнение 2013 года отличалось от нынешнего?

— Во-первых, совсем другой ареал образования паводка — в этом году паводок был сформирован по реке Селемдже. И соответственно ряд населенных пунктов, которых вообще не топило в 2013-м, пострадали под самую крышу. Во-вторых, в этот раз был очень быстрый подъем воды. В некоторых населенных пунктах за сутки она поднималась до трех метров. Люди видели, что все сухо, не понимали рисков и не хотели эвакуироваться — авось пронесет. А через полтора часа к селам уже были перемыты дороги, эвакуацию наземным транспортом было проводить невозможно и события развивались так, что вывезти никого было нельзя. В Норске около ста человек остались на крыше школы — местные жители вместе со спасателями. Из-за высокой скорости подъема воды не удалось спасти домашних животных.   

Но из хорошего: в этом году был короткий гребень паводка. Вода на пике стояла три дня, и это нас пощадило. Потому что в 2013-м пик шел порядка 10 дней и когда спустился вниз на равнину, растекся и заполонил все пространство. Вода держалась достаточно долго. В этом году на старте уровень воды был примерно на 40 сантиметров выше, чем в 2013-м, поэтому у нас было несколько бессонных ночей. Но потом спокойнее. Я считаю, ситуация была абсолютно под контролем. Главной задачей было не допустить гибель людей, и мы с ней справились.

«Мы стали более подготовленными»

— Вы сами находились в затопленных территориях, координировали работу, разговаривали с людьми. Что было самым сложным в те дни?

— Убедить людей эвакуироваться, потому что вывезти их насильно мы не могли. Я уже неоднократно говорил и снова повторю: необходимо законодательно ввести принудительную эвакуацию, ведь в таких ситуациях идет речь о безопасности жизни людей. Пример села Углового, когда люди не захотели уезжать и ушли на сопку, очень показательный. Мы ожидали еще более серьезное развитие событий, прогнозировался еще один циклон — вертолет бы в такую погоду не поднялся в небо. А на лодках вывезти людей было бы крайне тяжело — было очень сильное течение, так как населенный пункт стоит на берегу реки.

Если бы циклон пришел, никого эвакуировать было бы нельзя. А жители ушли на сопку с детьми и сидели несколько дней. Их надо было обеспечивать продуктами, водой, в случае необходимости оказать медпомощь. В итоге к ним еще и медведь пришел. Это все огромные риски, но люди просто этого не понимали. И убедить их было невозможно.

— В Норске вы довольно жестко разговаривали с людьми, которые отказывались эвакуироваться и сидели на крышах. Все равно не слушали?

— Ну сказал жестко — но я же не могу их заставить. Нет закона. Очень показательная история была в Желтоярове. Село стоит на Зее, защищено от реки дамбой — ее высота, грубо говоря, три метра. Когда мы приехали, уровень реки был уже больше двух метров — то есть вода уже на два метра выше, чем дома. Дамба старая, вода сочится, спасатели пытаются ее заткнуть, насосом перекачивают воду обратно. А, по прогнозам, на следующий день мы ждем еще повышения на 1,2 метра. То есть дамба точно не справится. И дальше два сценария. Первый: если вода стоячая, то можно на крыше пересидеть. А второй: если дамба рванула, то ситуация, как (стучит три раза по столу) в Тулуне.

В Желтоярове прописано 506 человек, автобусами мы эвакуировали 170. Остальные отказались. Когда мы въезжали в село, оставалось сантиметров 10 до перелива дороги. То есть еще 15 минут — и выезда нет. И вот заезжаю, и такая картина: солнечная погода, полное спокойствие, а на встречу вдоль реки едут девочки в красивых платьицах на велосипедах. Я взрослым сказал: «Вам своих детей не жалко?» После этого мы еще человек 20 вывезли. Это абсолютно не нормально, так быть не должно. Ситуация развивалась таким образом, что через час на кону уже могла стоять чья-то жизнь.

— Как можете оценить работу властей, спасателей? По вашему мнению, какие-то уроки с 2013 года были сделаны?

— Конечно, то наводнение многому научило, мы стали более подготовленными. Многие люди в составе областного правительства знали, что делать. Я увидел, что руководители муниципальных образований оказались морально устойчивы. Не было никакой паники, стресса, работа была организована. Была хорошо выстроена работа по строительству берегозащитных дамб в Свободном, Благовещенске, Усть-Ивановке, Владимировке. Сами жители оказали очень большую помощь. Эти дамбы помогли — мы не пустили воду. Поразил профессионализм спасателей, летчиков. Это все действительно было очень круто. Молодцы, спасибо.

Отдельно хочу поблагодарить своего пресс-секретаря Эльвиру Оверченко за очень качественное информационное обеспечение и работу со СМИ во время паводка. Очень важно, что люди знали реальную ситуацию, знали, какая работа проводится, знали о пунктах временного размещения, о помощи для пострадавших. Вы сами понимаете: отсутствие информации порождает слухи, сплетни, панику, как это было в 2013 году. Это большое отличие от прошлого наводнения. Сегодня очень важно информировать людей о помощи и выплатах.

Вода ушла — проблемы остались

— Сегодня вода ушла почти из всех подтопленных территорий, но остались большие проблемы. Можно сказать, что последствия стихии тяжелее, чем сама стихия?

— Нет. Сам паводок, конечно, тяжелее, потому что ситуация развивалась очень сложно. Что касается последствий: все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вообще всю проблему надо разделить на три части.

Первая — паводок, эвакуация, размещение людей в пунктах временного размещения. У нас было эвакуировано 2 593  человека. На территории области развернуто 8 ПВР. В них разместили  572 человека, в том числе 259 детей. Питание, медпомощь, занятия с детьми —  все было организовано достойно, ни одной жалобы от людей я не слышал.

Вторая проблема — социальные выплаты и меры господдержки пострадавшим. Не дожидаясь федеральной поддержки, мы выделили деньги из областного бюджета. Понимали, что люди оставались без ничего, все утонуло, нужна была срочная помощь. По 30 тысяч рублей получили семьи, у которых пострадали дома — при условии, если вода поднялась выше пола. И мы сделали новую выплату — по 10 тысяч рублей за каждого ребенка в пострадавшей семье. Из регионального бюджета на выплаты гражданам единовременной материальной помощи за утрату урожая на придомовой территории и семьям с несовершеннолетними детьми буден направлено более 100 миллионов рублей. 

Всего на ЧС за счет средств региона будет  направлено более 250 миллионов рублей: это расходы на ПВР, доставка продуктов питания и стройматериалов, дезинфекция территорий, ремонты социальных объектов, вакцинация населения, проведение аварийно-восстановительных работ, приобретение маневренного фонда многодетным семьям, лишившихся жилья. А также вертолеты, организация ПВР и размещение людей. И это еще не последние цифры.

Очень быстро было принято решение (как чиновник говорю — потому что знаю, как долго эти процессы идут) о выделении Амурской области 600 миллионов рублей из резервного фонда Правительства РФ. Этих средств на сегодня более чем достаточно, чтобы обеспечить выплаты всем пострадавшим, исходя из федерального порядка.

Это по 50—100 тысяч рублей, в зависимости от степени ущерба за утраченное имущество, и 10 тысяч рублей пострадавшим в зонах ЧС. У нас весь Мазановский район считается пострадавшим, потому что больше трех дней находился без транспортного сообщения. Хотя на подавляющем большинстве жителей паводок не отразился, но тем не менее такая норма и все мазановцы получат выплаты. Пока мы говорим о необходимом размере федеральной помощи в 250 миллионов рублей. Просили 600, потому что был нехороший прогноз по циклону, мы боялись, что паводок будет развиваться. Поэтому максимально подстраховались. Каждый день отслеживаем, как идут выплаты, какой процент людей их получил, какие проблемы.

Третья проблема — ремонт жилья. По предварительным данным в зоне подтопления оказалось 879 жилых домов. Окончательное решение о пригодности или непригодности жилых домов будут приниматься после обследования всех жилых помещений межведомственными комиссиями, которые создаются на уровне муниципалитетов. Комиссии только начали свою работу, окончательные данные будут позже.

На сегодняшний день на федеральном уровне пока нет решения о поддержке граждан, у которых пострадали дома. Мы рассчитываем на аналогичный порядок, который принят в Иркутской области. По нему жилье делится на две категории: непригодное для жизни и ремонтопригодное. Комиссия прошла по всем подтопленным пунктам, все заактировано. В некоторых случаях приходится повторно проводить обследование — после ухода воды фундаменты деформируются, быстро оценить ущерб невозможно. По аварийному жилью мы направили документы в Минстрой России. Когда я был на заседании Правительства РФ, эту тему поднимал. Ждем решения.

Но чтобы не терять время, уже сейчас созданы 19 бригад по ремонту печей в пострадавших домах. Мы понимаем, что в том же Селемджинском районе зима начинается с 15 сентября. Если печи не подготовим, зимовать людям будет негде.

Специалисты работают, обеспечены всем необходимым. Отсушили тепловыми пушками все дома — большое спасибо нашей армии. Тем, кому жить негде, развернуты пункты долгосрочного пребывания — в Бурее и в Благовещенске. Надо понимать — это, конечно, не гостиницы. Люди сами организовывают себе питание — с учетом выплат от государства, этих средств будет достаточно, чтобы дождаться решения о выделении денег на жилье и переезда. Отдельный акцент на многодетные семьи — они у меня все на карандаше. Для них мы экстренно приобрели квартиры в маневренном фонде Февральска и Новокиевского Увала. Семьи сегодня живут там.

— Какая схема предполагается для людей, чьи дома не подлежат восстановлению?

— Мы попросили сертификаты на приобретение жилья. Из практики Иркутской области: это социальная норма, умноженная на среднюю стоимость квадратного метра в регионе — в Амурской области это 57 тысяч рублей. Жилье можно строить или приобретать на жилищном рынке. У нас есть предварительный анализ вторичного рынка жилья — предложений достаточно, квартиры можно быстро купить. Есть условие: жилье не должно находиться в зонах затопления. Будут установлены сроки, до какого числа надо сертификат реализовать. По закону жилье передается на праве собственности всем членам семьи. 

Повторно жилищный сертификат не получат граждане, которые уже получали аналогичную помощь от государства в 2013 году. Думаю, это справедливо и никаких возмущений быть не должно. Потому что у нас есть такие прецеденты, когда люди, получив федеральную поддержку за утраченное жилье во время прошлого наводнения, остались жить в этих домах. Не хочу разбираться, куда они эти деньги дели.

Кварталы для подтопленцев

— Сегодня уже можно сказать, что будет с поселками, которые больше всех пострадали от наводнения? Была информация, что людей будут оттуда переселять?

— После ситуации в Тулуне президент поставил задачу сформировать и закрепить юридически зоны затопляемых территорий и запретить на них строительство. Мы с этим полностью согласны и будем эту работу организовывать. Потому что для нас это критически важно: дело не только в затратах государства, но и рисках для жизни людей, которые живут вдоль рек. Это не быстро, но понимаем, что это важно и что это приоритет.

На мой взгляд, должна быть отдельная программа по зонам затопления. Если мы ставим цель переселить людей или построить новые дамбы, как, например, во Владимировке, или запретить строительство нового жилья — это должен быть большой комплекс мероприятий. У нас пострадали населенные пункты, где людям есть экономический смысл оставаться: есть работа, социальная инфраструктура или близость к ней. А есть села, где нет этого смысла. Люди живут там практически с царских времен, там ничего нет, но уезжать они все равно не хотят. И по-человечески их тоже можно понять, особенно старшее поколение: там их дома, могилы близких.

С Минстроем мы начали обсуждать стратегическую задачу — строить кварталы для переселенцев. Например, через наше ипотечное агентство, за счет бюджетных средств возводить дома для переселенцев: по 20—30 домов в год. Как, например, в селе Волково после наводнения 2013 года. Чтобы люди из сельской местности принципиально не меняли уклад жизни: переезжали не в квартиры, а в дома. Можно построить и через ипотечные программы начать реализовывать. А в случае повторения похожих стихийных ситуаций у нас будет маневренный фонд, куда людей можно достаточно оперативно переселять. Но это пока в проработке, смотрим на эту тему.

Экономика в воде

— Какой ущерб наводнение принесло экономике региона?

— У нас три блока по ущербу: жилье и социальные объекты, дорожная инфраструктура и сельское хозяйство. По жилью я уже говорил. Что касается дорог: у нас было затоплено 500 километров дорог, предварительный ущерб около 600 миллионов рублей, из них 400 — региональным трассам и 200 — местным.

По сельскому хозяйству. Приезжали специалисты Минсельхоза России, предварительный ущерб — 255 тысяч гектар. Учитывая, что общий объем посевной у нас 1,2 миллиона гектаров — это очень много. Наши специалисты считают, что потери меньше — примерно 130 тысяч гектаров. Но нужно понимать, что, когда вода уйдет, какие-то посевы останутся, но часть урожая точно погибла. Я ездил по нескольким хозяйствам и видел, что убирать нечего, ничего не осталось. Одни стебельки сои, ни одного листика. Мы отправили в Минсельхоз пакет документов — будем просить, чтобы была оказана 100-процентная компенсация из федерального бюджета.

— После работы во время паводка, после вскрывшихся проблем, какие действия регион будет предпринимать, чтобы избежать повторения ошибок?

— Паводок многому нас учит. У нас есть несколько инициатив, и все они касаются федерального законодательства. Первое — конечно, принудительная эвакуация людей. Я об этом подробно говорил. В законе есть принудительная эвакуация при введении военного положения, но на ЧС это не действует. Я разговаривал со многими специалистами, в том числе с министром МЧС Евгением Зиничевым, который прилетал к нам во время паводка. Все категорически согласны. Проблема, актуальная для страны. Наше Заксобрание уже начало работу над этой инициативой.

Второе. Существует проблема с аварийным жильем. Есть факты, когда граждане, которые получили выплату за пострадавшие дома, сами остались там жить либо перепродали другим. Мы предлагаем прописать в федеральном законе, что в случае, если жилье предоставляется в замен утраченного, то собственность на утраченное переходит в пользу государства. Такой же порядок действует, например, в рамках программы переселения из аварийного жилья. Бараки после расселения переходят в собственность города, а потом их сносят.

И третья тема — подтопленные приусадебные участки, огороды. По закону за них полагается выплата в 10 тысяч рублей. Но все главы пострадавших территорий соглашаются, что методика предоставления этой выплаты очень сложная. В чем она заключается. Когда у человека затопило огород, он приходит с заявлением, к нему выезжает комиссия в составе не менее трех человек. Она должна убедиться, что в огороде действительно вода. А через месяц комиссии необходимо вернуться и посмотреть, что осталось после воды. И только после этого принимается решение о выплате 10 тысяч. У нас около 6 тысяч человек обратились с заявлениями по огородам. И мы понимаем, что это методика не очень рабочая. Например, по Благовещенску создано 12 комиссий, в каждой по три человека  — то есть практически половина городской администрации сегодня ездит по огородам. При этом есть факты, когда люди не совсем добросовестно подают заявления: человек вообще ничего не сажал, а на деньги претендует. Есть действительно нуждающиеся категории: малообеспеченные и многодетные семьи. И, возможно, для них размер этой выплаты нужно увеличить. Естественно, в этом году мы все обязательства перед пострадавшими выполним, но эту неэффективную методику надо менять.

— Василий Александрович, еще месяц назад у регионального правительства были совсем другие темы: мост через Амур, канатная дорога, экспорт, туризм, новые дороги. А потом пришла волна — и совершенно другие приоритеты, другая работа. ЧС сильно ударила по перспективам, по имиджу области?

— Да, это отразилось на регионе. Правительство в течение месяца занималось только ЧС. У нас в области очень много крупных проектов, плюс стартовали нацпроекты, поэтому нагрузка колоссальная на специалистов. Люди работали без выходных, устали. Но критических отклонений — надо отдать должное нашей команде — нет. Все объекты в графике. По мосту через Амур: строителям — а там у нас работает гордость отрасли, «ЗАО «Асфальт» — пришлось вскрывать дорожное полотно, чтобы выпустить воду во Владимировке. Они эти дополнительные работы взяли на себя: оперативно сделали, молодцы. Конечно, теперь придется корректировать проектные решения. Но мост у нас в графике. Амурский ГПЗ не пострадал — завод стоит высоко, разрушений не было. Но у них примерно на метр затопило причал с крановым оборудованием, поэтому немного сбился график доставки грузов по воде. Но строители уверены, что все догонят.

Энергетики давно умеют работать в условиях ЧС, все линии быстро восстановили. Я считаю, что наши дорожные предприятия совершили без преувеличения трудовые подвиги: в такие сроки восстановить дороги — это дорогого стоит. Были негативные примеры, но их абсолютное меньшинство. Поэтому особых рисков по стратегическому развитию области не вижу.   

«Люди очень отзывчивые»

«Люди очень активно откликнулись на ситуацию в Амурской области, собрано много гуманитарной помощи для пострадавших. Многие предприятия очень помогали, но не афишировали это в прессе. Мне позвонил президент РЖД Олег Белозеров — предложил помощь. Я попросил, чтобы школьников из пострадавших территорий отправили в «Океан». И он помог. РЖД оплатила билеты и путевки. ВТБ, Газпром — все предлагают помощь. Молодцы. Люди отзывчивые», — признается Василий Орлов. 

Возрастная категория материалов: 18+