«Стой! Рожаем!»: 28‑летняя фельдшер скорой помощи Евгения Исакова пять раз принимала роды

«Акушерку» знаю наизусть»

Работать на скорую помощь в село Волково Благовещенского района Евгения Исакова пришла после медколледжа и почти сразу заработала славу акушерки. В первый год работы она приняла новорожденного прямо в машине. Вызов к беременной в село Гродеково поступил 21 июля 2015 года в пять утра. До места назначения — 30 километров.

— Ехала спокойно — срок у беременной 33 недели, до родов, по идее, далеко. Ребенок в семье уже не первый. У нас тогда врач-гинеколог в Волково жил. Мы на вызов мимо его дома ехали, я водителю говорю: «Может Саныча возьмем?». А он: «Да зачем! Успеем довезти!» Приехали забирать — идут схватки. Воды целые, в принципе, причин для паники нет, — вспоминает Евгения тот памятный день. — Загружаем в машину, мамочка сесть хотела, говорю — вы лучше ложитесь, а я рядом. Уложила, а сама решила достать акушерскую сумку. Даже не знаю почему, как предчувствие внутри. И перчатки так спокойно надеваю. Я не помню, куда мы доехали — шок, видимо. Помню, что закричала водителю: «Стой! Рожаем!» и успела только руки подставить — и вот он, малыш. Я боялась, что недоношенный, закричит ли? Слава богу, закричал. По инструкции обработала, зажала пуповину, замотала ребеночка.

Помню свой шок — я тогда на эмоциях на повышенных тонах сказала мамочке: «Почему раньше не вызвали? С двух ночи началась родовая деятельность!» Я человек импульсивный, пациенты уже мой характер знают. Она сама, конечно, не ожидала — подумала, рано еще для родов. И вот мальчишка как взялся своей ручонкой за мой костюм, так всю дорогу и ехали с ним до перинатального центра. Он крошкой родился, чуть больше двух килограммов. Я маму спросила: «Как назовете?» Она: «Не решили еще». Я: «Ну тогда Женькой будет». Оказалось, у них папа — Евгений, и мечтал сыну это имя дать. Я смеюсь — значит, точно судьба. Так и растет мой крестник Евгений Евгеньевич, только никак не покрестим — просто потому, что у меня нет времени. Но когда бываю в селе, всегда заезжаю проведать.

Сейчас эти воспоминания светлые, ну а тогда, по словам девушки, у нее появилась первая седая прядь. Словно запустив какой‑то небесный механизм, Евгения стала каждый год практиковаться в акушерстве.

— Как моя смена — так роды! И в машине, и на дому принимала. Пять лет подряд — с 2015‑го по 2019‑й. Все мальчишки у меня, только одна девочка, все — в разных селах. А в прошлом году — нет никого. Прошел июль, август. Коллеги спрашивают: «Жень, скучаешь, что ли?» А я уже «акушерку» проверила, всё подготовила. Наравне с рабочим чемоданом акушерский знаю от а до я. А тут уже и осень, а там декабрь — нет родов! Возможно, повлиял ковид — рожениц стараются заранее положить. Другого объяснения нет, — смеется Евгения. — В этом году уже провела разведку: гинеколог говорит, что есть две потенциальные мамочки, которые могут вызвать скорую в последний момент. Заставить лечь заранее мы никого не можем. Но роды в скорой и на дому — это большой риск. Несмотря на то, что машина обработана, в ней нет такой стерильности, как в родзале, да и любые осложнения возможны — как у роженицы, так и у ребенка.

Наученная опытом, фельдшер всегда садится с будущими мамами в салон машины. «А вдруг она родит через 15 минут? Работаем с водителем в связке: открываем окошко, он смотрит на мое лицо в зеркало. Видит, например, что я показываю ехать быстрее, либо — что всё нормально, успеваем довезти. Но рожениц чаще всего везем с включенными маяками», — рассказывает Евгения.

Скорая решает все

«Владения» скорой помощи, в которой трудится Евгения Исакова, — 11 сел Благовещенского района, так называемый зазейский куст. Весь район обслуживают четыре бригады. Багаж знаний сотрудника неотложки огромный — от акушерства и педиатрии до кардиологии и неврологии. И надеяться медработнику не на кого — только на свои знания и опыт.

— То, чему нас учат — это одно, а практика — совсем другое. Так, в учебниках клиническая картина инфаркта описывается как «давящая жгучая боль, локализуется с левой стороны». Практика подтвердила, что может отдавать в правую сторону — у меня был такой больной. Я приехала, он мокрый как мышонок, давление — ноль, а боли слева нет. А у него обширный инфаркт. На вызове ты надеешься только на себя. Да, ты знаешь «клинику», но глубже — должна знать сама. В первый год работы наш водитель, большой и хороший дяденька, сказал: «Сомневаешься — вези! Ты не на себе возишь». И первые два года я этому и следовала. Лучше увезти в больницу, где есть аппаратура и руки, чем оставить дома, — делится со мной опытом Евгения. — Мне очень помогали коллеги. Я могла позвонить опытному фельдшеру даже среди ночи, ездила с коллегой на вызовы, она показывала, как читать пленку ЭКГ: как распознать инфаркт, блокаду, нарушения ритма. Сейчас сама помогаю новому сотруднику, недавно пришедшему в коллектив. Я всегда на связи — в выходной день, в отпуске, ночью. Личной жизни нет, только моя семья — мама, сестра, сын — и моя работа.

Коронавирус не тронул

Количество вызовов, которые успевает отработать бригада, определяет расстояние — большую часть времени приходится тратить на дорогу между населенными пунктами. В среднем на смену длиной в сутки приходится 8—9 вызовов, бывает 15 — по словам фельдшера, в такие смены некогда даже просто сходить в туалет. Таким авральным был почти весь 2020 год.

— Сутками в защитном костюме — по ощущениям, как в целлофановом пакете. Пот с тебя просто льется. Особенно летом — на улице под плюс 40 и внутри столько же. Только успевали людей собирать и увозить на КТ. Была настоящая паника, но примерно у половины пневмонии не было. Сейчас мы немного выдохнули — на КТ возим только по показаниям. Если приезжаем, у пациента температура 37,2 и сатурация (показания уровня кислорода в крови) 98 — предлагаем вызвать врача, а терапевт уже сам оценит состояние пациента, — рассказывает Евгения.

При том, что медработник была на передовой этой войны с опасным вирусом, сама она так и не переболела ковидом.

— У сестры есть антитела, у сына, мамы, а у меня нет. Но страшно было именно за близких, за себя — нет, — признается мне работник скорой.

Мечта о белом халате

Готовя этот материал, я долго думала, стоит ли писать о том, что Женя выросла практически на моих глазах. Живем в селе Грибском, ее старшая сестра — моя одноклассница. Прошлой осенью давняя знакомая открылась с другой стороны — стала моим «белым человечком», когда в наш дом пришел коронавирус. Женя увозила моего заболевшего мужа сначала на КТ, а потом — в госпиталь. Перед интервью поняла, что мало знаю о ее профессиональной жизни — только отзывы от местных жителей, которые очень хвалят «девочку со скорой».

— Почему медицина? Пошла по стопам сестры?

— Ты знаешь, нет. Всегда хотела помогать людям. Почему‑то отчетливо в 9 классе появилась мечта: хотела видеть себя в белом халате. Мечтала быть врачом, но поступить в медицинскую академию было сложно, и я пошла в медколледж на лечебное дело. А Нина (сестра — Прим. ред.) училась на лабораторной диагностике. Сейчас уже не хочу быть врачом — я он и есть, просто написано в трудовой, что фельдшер, — смеется девушка. И после ее рассказов понимаешь — на скорой помощи год работы идет за три.

Вспоминает, что на распределении после получения диплома в 2014 году попросила работу в родном Благовещенском районе.

— Вакансий было две. Одна — в ФАПе села Дроново, а вторая — на скорой в Волковской участковой больнице. И я пошла на скорую. Тогда даже не представляла, что меня ждет. Честно — в первый год работы раз пять собиралась уволиться. Первые смены были очень тяжелыми. А мама говорила: «Ты же хотела этого! Работай!» Прошел год, второй, третий… И я поняла — это моё. Не могу жить без своей работы.

Свой первый вызов она помнит до сих пор — это была констатация смерти. Через годы оказалось, что к смерти привыкнуть нельзя.

— Те случаи, где от моего решения зависело всё — помню каждый, и могу показать дома пациентов. Тяжело было морально всегда. Чужую боль пропускала через себя, а это вынести невозможно. Когда случилась первая смерть в машине, со мной была истерика. Сейчас я понимаю — чужая боль не должна быть и моей. Мы не боги. Мы можем только оказать помощь, но мы не всесильны, — говорит Евгения.

«В нашей работе надо уметь разговаривать»

— Желающих работать на сельской скорой мало. Здесь от тебя зависит всё, подстраховать некому. Выезжаем на всё — ДТП, сердечный приступ, к людям в алкогольном опьянении. Если есть агрессия, то сначала вызываем участкового, потом сами. Рисковать жизнью я не буду – у меня семья. К кому-то как к себе домой приезжаем — каждый день вызывают.  Часто психологическую помощь оказываем, одиноким бабушкам. Жалуется на давление, а по факту — ее надо просто выслушать. В нашей работе надо уметь разговаривать – это 50 процентов успеха. Было и такое – с занозой в пятке вызывали. У меня был случай, когда отработали как такси до Благовещенска. Вызвали к человеку – с его слов, у него судороги. Привезла в больницу, выходим из машины – а он сбежал. Водитель начал его догонять, я стояла в шоке, а потом начала смеяться. Диспетчеру передаю: «А от меня больной убежал».

Много чего было!  У меня уже свои приметы есть. Если при встрече говорят: «Наденьте бахилы», значит, ничего острого нет. Когда случилось что-то серьезное, людям не до ковров. У нас на территории более-менее спокойно, но в нашей работе всякое бывает. Помню, приехали на вызов, а нетрезвая компания на нас кинулась. Водитель меня в машину затолкал и дал по газам. Кто-то нас воспринимает как обслугу – и с хамством сталкиваемся, и жалобы на нас пишут. Обидно, что часто – необоснованные.  Работники скорой помощи не защищены: ты не можешь на грубость ответить грубостью, если тебя толкнули — за это пациенту ничего не будет. Один выход — развернуться и уйти.

Возрастная категория материалов: 18+