Миссия — вернуть с того света: как работают амурские анестезиологи-реаниматологи

Грамотный наркоз — залог успеха любой операции. На фото — Евгений Зотов.

Максимально экстремально

— Когда я определялся со специализацией, присматривался к хирургии. Но подрабатывая санитаром в операционной, заметил: пока хирург в поте лица старается, анестезиолог спокойно сидит в уголочке, чуть ли не релаксирует. Ну, думаю, не работа — мечта! — в шутку объясняет свой выбор руководитель Центра анестезиологии и реанимации АОКБ Алексей Ермаков.

В этом году Алексей Олегович отметил 25-летний юбилей в профессии. Спасение 420-граммового новорожденного, вызволение беременной женщины из таежной глуши на вертолете, обеспечение медицинской помощи младенцу, родившемуся раньше срока в пограничном Хэйхэ… «Релаксировать» на рабочем месте за четверть века приходилось нечасто. Тихая и размеренная с виду специальность очень быстро обнаружила свою суть.

«Если бы адреналином, который выбрасывается в кровь у реанимирующего, можно было делиться, колоть это вещество пациенту не пришлось бы!» — улыбаются сотрудники реанимации. Действительно, в этой профессии не место тем, кто не привык действовать быстро и решительно, брать на себя ответственность за жизнь другого.

— Чтобы стать хорошим анестезиологом-реаниматологом, нужны определенные свойства психики и темперамента: эмоциональная стабильность, высокий уровень стрессоустойчивости, высокая скорость реакции, самодисциплина и ответственность. Наша цель — вернуть человека к жизни. И ты стремишься ее достичь, не обращая внимания на статус и внешний вид, — подмечает заведующий отделением анестезиологии-реанимации регионального сосудистого центра Евгений Зотов.

Говорят, реаниматологи даже внешне отличаются от врачей других специальностей и безошибочно определяют «своего брата» на крупных конференциях.

— Если видишь на серьезном симпозиуме человека в футболке и джинсах, скорее всего, это реаниматолог. Франтов среди нас очень мало. Одетый с иголочки реаниматолог — большая редкость. Специфика профессии такова, что любая стесняющая движения одежда постепенно исчезает из гардероба либо лежит там без дела. Попробуйте провести сердечно-легочную реанимацию в пиджаке и галстуке-бабочке, и вы поймете! — поясняют медики.

Неженское дело

Вообще, реаниматология, как и хирургия, считается преимущественно мужской специальностью: слишком большая нагрузка — и физическая, и эмоциональная. Однако представительниц слабого пола с каждым годом в коллективе Центра анестезиологии и реанимации возрастает: из 46 реаниматологов — 16 женщин. Впрочем, далеко не все из них в силах доработать до пенсии. Юношеское стремление «гореть на работе во имя спасения» с появлением семьи естественным образом уходит на второй план: когда дома маленький ребенок — неправильно сутками пропадать на работе.

Неудивительно, что молодых девушек-реаниматологов на порядок больше, чем опытных женщин-врачей: часть из них спустя 10–15 лет меняют специализацию, выбирая более спокойную. Таисия Слясская в этом плане исключение. Работать в реанимацию она пришла в зрелом возрасте — в 36 лет.

— После окончания школы поступила в медколледж, пять лет проработала медсестрой, но всегда хотела быть именно врачом. Когда старший сын немного подрос, поступила в медакадемию. Большинство девчонок-однокурсниц шли в терапию, а я себя в ней не видела. Выбрала анестезиологию. Да, это работа, на которой надо выкладываться по полной. Да, иногда тяжело физически — например, когда нужно реанимировать пациента весом больше 100 кг, а в тебе самой в два раза меньше. Да, не всегда получается уделять семье столько времени, сколько хотелось бы — с младшим сыном нередко делаем уроки по телефону. И всё же я нисколько не пожалела о своем выборе. Единственное, чего боялась, что ночные дежурства и напряжение состарят меня раньше времени. Но, глядя на коллег-женщин, понимаю, что бояться этого не стоит, — говорит Таисия Валентиновна.

И действительно, многие ветераны реаниматологии из числа представительниц выглядят более чем моложаво. Лора Тарасовская, работающая в реанимации областного перинатального центра, в профессии уже 43 года, а выглядит так, будто это число означает не ее стаж, а ее возраст: подтянутая фигура, прямая осанка, аккуратная прическа.

—  Да нет никакого секрета — просто работа в мужском коллективе заставляет держать себя в тонусе, — улыбается Лора Викторовна.

И признается, что  в профессии оказалась случайно: хотела стать акушером-гинекологом, но свободных мест не было. Однако, начав работать анестезиологом, о смене профиля больше не помышляла.

— Тяжело ли работать? Тяжело, если пациентка тяжелая. Зато как на душе становится легко, когда ее переводят в отделение! Вообще, работая в перинатальном центре, анестезиолог чувствует двойную ответственность, ведь ему нужно подобрать такой способ аналгезии, который будет безопасен и для мамы, и для ребенка, — отмечает Лора Викторовна.

Когда ее старшая дочь сказала, что станет врачом, и не каким-то, а именно реаниматологом, Лора Викторовна мысленно только порадовалась. Сейчас она работает в роддоме Санкт-Петербурга, в детской реанимации. А младшая дочь, хоть и выбрала другую специальность, но всё же продолжила медицинскую династию, став офтальмологом.

Амурские врачи спасают и в Африке

Анестезиологам приходится иметь дело с вредными веществами, поэтому им положена досрочная пенсия, однако далеко не все расстаются с работой, получив статус пенсионера. Анестезиолог-реаниматолог Валерий Прилипко сам себя называет динозавром: в медицине он 49 лет, 46 из них — проработал в реанимации.

— Я ей зажегся и до сих пор горю, хоть и не Данко, — так поэтично Валерий Павлович отзывается о своей работе.

Почти весь его трудовой путь связан с областной больницей, за исключением трех лет, которые он провел в Африке, куда был отправлен с международной миссией.

— Существовала такая программа «Союзздравзагранпоставка». Врачи, прошедшие жесткий отбор и окончившие двухлетние курсы для оказания медицинской помощи, отправлялись в заграничную командировку. В июне 1986 года нас с супругой отправили в Алжир, — вспоминает самый опытный реаниматолог АОКБ. — Первое время было не то чтобы сложно, скажем так, непривычно. Центр Сахары, температура 40–45 градусов, понятное дело, никаких кондиционеров… Плюс языковой барьер. Мы на курсах учили французский, но не все местные жители на нем говорили, кто-то изъяснялся на арабском. Но человек ко всему адаптируется. И к жаре привыкли, и к песчаным бурям, и с местными подружились… Отличается ли специфика оказания помощи? Человек везде человек — это цвет кожи разный, а внутри мы все одинаковы. Однако климат, традиции и условия жизни накладывают свой отпечаток.

Например, в священный месяц Рамадан в больницах всегда наплыв пациентов, в том числе очень тяжелых.

— В это время в течение дня принято отказываться от пищи и еды. Вечером обезвоженные, с больной головой люди садятся за руль и на большой скорости едут домой, чтобы успеть к вечерней трапезе. Отсюда и серьезные автокатастрофы, — поясняет доктор. — Очень много в это время холециститов: жирная баранина после строгого поста приводит к обострению желчнокаменной болезни. А недожаренная баранина нередко приводит на операционный стол из-за эхинококковых инвазий.

От тоски по Родине во время длительной командировки спасала любимая жена и коллега  — Людмила Николаевна. Супруги работали в реанимации с самой молодости и до недавнего времени. Три месяца назад Людмилы Николаевны не стало…

— Спасаюсь работой, — старается держаться доктор.

Порог больницы он переступает в 6:30 — за полтора часа до начала рабочего дня. Утро реаниматолога начинается с тренировки в спортзале, который был организован по его инициативе в подвале больницы.

Зачем врачам гантели

— Спорт — он как пульс. А каждый удар сердца говорит, что жизнь продолжается, — снова прибегает к аллегории Валерий Прилипко.

Именно поэтому 25 лет назад он обратился к руководству областной больницы с просьбой выделить помещение для спортзала, который мог бы посещать любой сотрудник. Инвентарь — гантели, тренажеры, теннисный стол — собирал по всему городу, что-то мастерил руками. Уже четверть века Валерий Павлович на общественных началах объединяет в себе функции администратора зала и инструктора: всегда рад помочь советом новичку, пожелавшему после дежурства восстановить силы. 

— Наш главный врач и сам занимается спортом, поэтому приветствует нашу инициативу. Пару лет назад приобрел нам в зал четыре тренажера, несколько мячей и ковриков, — отмечает спортсмен-любитель.

Боль, горе, гнев, отчаяние — спектр человеческих эмоций, с которыми приходится сталкиваться в реанимации каждый день, очень широк. Дать выход напряжению помогают физнагрузки. Большинство реаниматологов занимаются экстремальными или силовыми видами спорта.

Евгений Зотов увлекается практической стрельбой и беговыми лыжами, его коллега Руслан Колесов — пауэрлифтингом, Алексей Ермаков, Евгений Ермолаев, Андрей Рытов — бегом на длительные дистанции, у Сергея Лежака спортивный разряд по тяжелой атлетике. Словом, если вдруг понадобиться собрать олимпийскую сборную из врачей, в отделении реанимации сделать это будет проще всего.

— Шахматистов только среди нас не найдете, — смеются врачи, но тут же исправляются: один любитель логической игры в их коллективе всё-таки есть. Максим Гридин шумному спортзалу предпочтет партию тихой игры. Кстати, умение думать на несколько ходов вперед в работе ему очень пригождается.

Но бывают случаи, когда взгляд изнутри реанимации заставляет отказаться от излишнего экстрима. Евгений Зотов собирался прыгнуть с парашютом, прошел необходимое обучение.

— Прыжок был запланирован на субботу, а в пятницу, когда я дежурил, нам привезли сотрудника МЧС. Во время учебных прыжков произошло столкновение двух человек, стропы запутались. Выжил только один…

Обычно не склонный к суевериям доктор крепко задумался и решил, что проживет без этой «дозы адреналина». Уж слишком красноречивый знак свыше. Парашютистов редко привозят в реанимацию: врачи припоминают еще один случай, когда парашютист попал на высоковольтную ЛЭП. К счастью, его тоже спасли.

Возвращался домой, спас человека

Почти у каждого реаниматолога есть история (или целая коллекция), как приходилось применять профессиональные навыки за пределами больницы.

— Возвращаясь с работы, однажды стал свидетелем драки. Один из парней, получив удар в лицо, упал, ударился затылком и перестал подавать признаки жизни. Оппонент, испугавшись, что тот мертв, поспешил скрыться, — рассказывает  Алексей Ермаков. — Я подбежал, вызвал скорую и начал оказывать первую медицинскую помощь. Травма, конечно, была серьезной, мужчина потом долго лежал в нейрохирургическом отделении. Но его спасли. Позже не раз встречал его на улице, парень меня, конечно, не узнавал.

Заведующий отделением анестезиологии и реанимации Сергей Лежак, оказывая помощь незнакомцу на вокзале, едва не опоздал на поезд.

— Мы возвращались из Хабаровска, с курсов повышения квалификации. Проходя по виадуку, заметили, как дежурный фельдшер суетиться возле лежащего мужчины. Вероятно, инфаркт или инсульт — с ходу не определишь. Ясно только, что остановка сердца, мужчина уже начал синеть. Принялись оказывать реанимационные мероприятия, проводили сердечно-легочную реанимацию до приезда скорой. Не знаю, чем всё закончилось — спешили на поезд. Но бригаде мы передали его живым, — вспоминает Сергей Андреевич.

А у Евгения Зотова в машине, помимо обычной, хранится самосборная аптечка: жгут-турникет, внутривенный катетер, фиксирующая шина, ампулы адреналина…

— Дважды пригождалась. Раз на белогорской трассе на моих глазах машина на большой скорости съехала в кювет и перевернулась на крышу. В салоне было пять человек. Пригодились и жгуты, и обезболивающие... А спустя несколько лет, опять же на трассе, девушка-водитель не справилась с управлением и врезалась в дерево. Уколол обезболивающее, наложил шину, — описывает Евгений Евгеньевич.

Иметь при себе средства для оказания первой помощи и быть всегда готовым ее оказать — вот такая профессиональная деформация. Или правильнее —  трансформация: из обычного человека в проводника в мир живых.

Вовремя введенный антидот спас от тараканьего яда

Если сравнивать работу в реанимации с кинематографом, то это драма. В экстренных ситуациях — экшен. Но точно не комедия. Хотя и забавные случаи здесь происходят.

— Как-то привезли молодого человека в состоянии медикаментозной комы, он решил покончить с собой, выпив несколько пачек димедрола. К счастью, откачали. Когда пришел в себя, начал рассказывать о том, что его толкнуло на этот шаг — про неразделенную любовь, женскую ветреность. Я поддерживал словом как мог, и он продолжал изливать душу. А потом, перед переводом в отделение, он с удивлением узнал, что я реаниматолог. Оказывается, всё это время он принимал меня за психотерапевта, — вспоминает Евгений Зотов.

Вообще в реаниматологии никогда не знаешь, какие навыки, умения или сведения пригодятся. В мирное время сложно представить, что тебе могут помочь знания, полученные на кафедре военной медицины.

— Однажды доставили женщину в коме, причина неизвестна, результаты КТ картину не прояснили, однако были клинические проявления отравления фосфорорганическими соединениями. Тут и пригодился университетский курс по поражению нервно-паралитическими веществами — своевременно начали введение препарата-антидота, что спасло женщине жизнь. Позже выяснилось, что это была попытка суицида китайской отравой для тараканов, в составе которого, вероятно, и был фосфорорганическое вещество, — приводит пример завреанимацией РСЦ.

Возрастная категория материалов: 18+