Фото из личного архиваФото из личного архива

80‑е годы

«Как приказал Степан Степанович»

Молоденькой журналисткой я приехала работать в районную газету «Амурский маяк» после окончания Дальневосточного государственного университета. А через пару лет стала заведующей сельскохозяйственным отделом. Тамбовский район числился лучшим в Амурской области в плане сельского хозяйства, поэтому в сельхозотделе редакции работало целых два корреспондента.

Каждый год в мае я с большой группой — инструкторами райкома партии и комсомола, представителями «Народного контроля» и сельхозуправления — ездила по району, чтобы проверить подготовку хозяйств к летне-пастбищному периоду. По теплу коров выгоняли на пастбища, где были оборудованы летние лагеря для дойки, а в легких постройках красных уголков проводили собрания и политинформации. Там же доярки переодевались. После зимы лагеря ремонтировали, красили, белили, обновляли оборудование. Комиссия проверяла: готовы ли летние лагеря к работе, а я, как корреспондент, осветить это в газете.

13

января в России отмечается профессиональный праздник работников средств массовой информации — День российской печати

Мы объехали несколько хозяйств, в большинстве все было в порядке. И вот приехали на одно из отделений совхоза «Партизан». Тишина. Похоже, что с прошлого года в летний лагерь никто не заглядывал (как любили тогда писать некоторые районные журналисты — «там даже конь не валялся»). Я обошла вокруг разбитой летней дойки, походила, пугая армию сусликов, заглянула в обветшалый красный уголок. И потом написала в газете все, что увидела. В том числе — и про этих злосчастных сусликов.

Директором совхоза «Партизан» в то время был известнейший в области человек — Герой Социалистического Труда Григорий Пантелеевич Котенко. Ему было уже за 70, хозяйством он руководил почти полвека. Говорили, что Котенко мог в любое время позвонить или приехать без предупреждения к первому секретарю обкома партии Степану Авраменко (тогда шутили, что КПСС в Приамурье расшифровывается «Как Приказал Степан Степанович»).

«Я написала правду, поэтому извиняться мне не за что», — в порыве юношеского максимализма заявила я.

Авторитет Григория Пантелеевича был настолько непоколебим, что критиковать его никто не смел. А тут какая‑то молодая журналистка написала в газете то, что Котенко явно не понравилось. «Какие суслики! Где она их увидела?!» — кричал директор совхоза в трубку третьему секретарю райкома партии, который курировал районную газету. Испугавшись гнева всесильного Героя Соцтруда, районный идеолог вызвал меня и редактора газеты на ковер.

— Вы должны извиниться перед Григорием Пантелеевичем за свою публикацию, — жестко сказал третий секретарь.

— Я была не одна. То, что лагерь не готов, могут подтвердить члены комиссии. Я написала правду, то, что увидела, поэтому извиняться мне не за что, — в порыве юношеского максимализма заявила я.

— Хотя бы про сусликов не писала! — простонал идеолог.

Весь огонь на себя принял тогдашний редактор районки Виталий Ландик. Он заверил третьего секретаря, что извинения будут, и, очевидно, потом позвонил Григорию Пантелеевичу. Но мне лично он ничего не сказал, и даже выговор не объявил. Со временем, когда пришел опыт, я уже более осмотрительно выбирала образы для своих публикаций. Но сусликов на летнем поле запомнила на всю жизнь.

90‑е годы

Это странное слово «гласность»

90‑е годы: для журналистов это было интересное время — можно было писать обо всех и обо всем. Но гласность имела и оборотную сторону медали: появилось чувство вседозволенности. Это можно сравнить с состоянием человека, который долго находился в душной запертой комнате, а потом выехал в сосновый лес и «отравился» кислородом. На рынке амурских СМИ появились газеты типа «СПИД-инфо», ставшие вестником ранее строго закрытой темы — секса. В Благовещенске стало выходить несколько изданий, «открывающих» постельные тайны, однако их издавали люди, не имеющие к журналистике никакого отношения. После прочтения таких газет хотелось вымыть руки.

Как‑то в молодую газету для женщин «Моя Мадонна» пришел не слишком молодой человек с рукописью. Мужчина заявил, что написал роман про любовь. Но уже через пару страниц стало понятно, что человек явно не в себе, поскольку психически здоровый на такие сексуальные извращения, даже изложенные на бумаге, не способен. Естественно, мы отказались печатать его «произведение».

«90-е стали для многих журналистов лакмусовой бумагой, которая проявила не только их профессиональные, но и человеческие качества».

— Почему? — возмутился мужчина.

— Потому что это пошло и вульгарно, — пытались мы ему объяснить.

Зря мы так сказали! От того, что выслушал женский коллектив газеты от автора «романа», покраснели уши. 

Вообще, 90‑е стали для многих амурских журналистов своего рода лакмусовой бумагой, которая четко проявила не только их профессиональные, но и человеческие качества. Спасали только два фактора: чувство собственного достоинства и ощущение той грани, за которую переходить не стоит. Как в житейских, так и в политических темах. Кто‑то выдержал испытание гласностью, кто‑то — нет.

2000‑е годы

Золотой слиток тракториста

Фото из личного архива

После бурного десятилетия с его экономическими и политическими встрясками газеты, можно сказать, «остепенились», обратились лицом к людям, понимая, что именно читатель — главный показатель популярности изданий. «Тема», «Эхо», «Дилижанс», «Самовар», «Моя Мадонна», «Жизнь» — конкуренция была нешуточной. Один из самых высоких тиражей имела «Самовар», созданный редактором «Амурской правды» Венадием Токаревым. Он чутко уловил тенденцию рынка, поняв, что необходимо обращаться к традиционным ценностям, поэтому газета получила статус семейной.

Помню одну из первых командировок в качестве журналиста этой газеты — в Великокнязевку к Николаю Василенко, который в 1987 году, бороня колхозное поле, нашел золотой слиток царских времен весом более 12 килограммов.

На разговор Николай долго не соглашался, мотивируя тем, что ему уже надоела эта история. Он отнекивался так категорично, что впору было возвращаться назад с пустым блокнотом. И все же наш разговор состоялся. Супруга Николая накормила нас с фотокором Андреем Оглезневым вкуснейшим борщом, под который и состоялась долгая беседа.

Помню, с какой горечью вспоминал: как ополчились односельчане, когда он стал знаменитым на всю страну, как вдруг объявившиеся неизвестно откуда «родственники» просили денег, как сгорели в 90‑е годы 50 тысяч рублей, положенные на сберкнижку. Василенко получил тогда четвертую часть клада — 147 тысяч рублей. Неслыханная по советским временам сумма. Кое-что успел купить для детей, которых у него было пятеро, что‑то отдал на благотворительность. Рассказал: когда поехал сдавать золотой слиток в Благовещенск, его на автовокзале уже ожидали люди в штатском…

Я до сих пор помню светлую веранду семьи Василенко, стол, за которым мы обедали и натруженные руки обычного сельского мужика, с которым судьба сыграла в рулетку. 

Я была, наверное, одним из последних журналистов, кто встречался с человеком, которого занесли в Книгу рекордов Гиннесса в разделе «Крупнейшие клады».

Наши годы

Добро всегда рядом

Долгие годы моя профессиональная деятельность была связана с газетой «Моя Мадонна». В каждом ее выпуске обязательно был рассказ о каком‑то человеке или история его судьбы — удачной или, наоборот, несложившейся. Но память почему‑то избирательно оставляет в своих закоулках события, от которых долго длится эхо. Помню, в редакцию пришло письмо из одного села Серышевского района. Ситуация была вполне стандартная: маленькие дети играли со спичками, подожгли сено, огонь перекинулся на веранду, немного задев дом. В нем жили две сестры, молодые женщины, и их дети, мужчин в семье не было.

Редакция объявила акцию по сбору вещей для погорельцев. Читатели принесли столько, что машина была забита доверху. Мы отвезли все в деревню, одев с ног до головы и женщин, и детей. А потом узнали интересную деталь. Наша публикация каким‑то образом попала в руки руководителю фирмы «Россия» Михаилу Корнееву. Он отправил к погорельцам своих специалистов, которые бесплатно из материалов фирмы восстановили в доме веранду. Причем редакция об этом ничего не знала. Женщины сами были удивлены приезду строителей. Можно по‑разному относиться к Корнееву, которого в 2017 году осудили, но такие поступки все же характеризуют человека.

Последние годы вообще проходят под знаком добрых дел. Мне кажется, что чем сложнее наступают времена, тем наши люди становятся более отзывчивыми на чужую беду. Волонтерство стало не модным поветрием, а самоутверждением себя как человека неравнодушного. Это ярко высветили события последнего года. 

Даже мне, журналисту, повидавшему на своем веку многое и многих, не удается сдержать эмоции, когда я нахожу интересные, порой невероятные истории из жизни. Наверное, в этом и заключается главный секрет моей профессии — не только слушать других людей, но и чувствовать их сердцем.

Возрастная категория материалов: 18+