Первые голуби
— Когда мне было пять лет, отец подарил пару голубей. Привез из города — в середине 50-х годов в Благовещенске голубеводство было развито. В городе был очень драчливый, но интересный район — Забурхановка, район нынешнего Дальневосточного ГАУ, где в каждом квартале было по несколько голубятен.
У нас голуби жили в клетке, она висела в хате. Помню, было начало февраля: голубка отложила два яйца, стала насиживать. А у этих птиц самец караулит голубку. Ну и к отцу пришел знакомый, не поверил, что зимой голубка сидит на яйцах (кстати, в городе голуби уже ранней весной на чердаках насиживают яйца). Встал и сует пальцы в гнездо, сдвинул голубку. И самец как разошелся, стал гонять самочку по клетке, бить в голову до крови. Ударил по яйцам крылом, одно упало на пол и разбилось. А там уже почти сформированный птенец... До сих пор не могу забыть эту историю.
«Сижу на парах и рисую птичек»
— Школа у меня оставила двоякое впечатление, хотя учителя-фронтовики уважительно относились к нам. Но мы, послевоенные дети, ненавидели фашизм и не могли понять: зачем нам учить немецкий язык — язык врага. Только с годами стал понимать, что переводчиков с немецкого языка надо было трудоустраивать, вот и вели они уроки.
После школы я два года учился в политехническом институте, но понял, что станки для меня — скукотища. Я сижу на парах и рисую птичек. Приятель увидел и говорит: «Послушай, ну что ты мучаешься? Это же не твоё!» И я оставил институт.
Щур. Фото из личного архива
Собрался домой, а через реку Зею паром тогда ходил — сижу, жду его. Воробьи рядом прыгают, девчата с биноклями балуются. Одна повернула прибор к глазам обратной стороной, смотрит на птиц и комментирует: «Домовый воробей». Я говорю ей: «Девушка, не домовый воробей, а полевой». Подошел к нам мужчина: «А вы откуда знаете?» — «Да я интересуюсь птицами». Разговорились с ним, он предложил поступать в пединститут. До подачи документов оставалось дня три, но я всё успел. И в 20 лет стал студентом геофака БГПИ.
После второго курса выступил на научной конференции с докладом и получил диплом первой степени. Заведующий кафедрой зоологии, преподаватель, который предложил мне поступать в пединститут, Виктор Федорович Ефремов (а это он был на пристани), перед всеми тогда объявил, что Дугинцова после окончания института направим учиться в аспирантуру.
И я с удовольствием всё время проводил в читальном зале пединститута. Библиотекарь — супруга Николая Карловича Шульмана, автора географического словаря Амурской области, хорошо меня знала и всегда приносила книги мне на стол: «Вася, возьмите, читайте!» Сижу, готовлюсь. Девчата-однокурсницы подбегут, сбивают с толку: «Васька, вот взяли билеты в кино, пошли!» Я им: «Да отстаньте вы от меня, некогда!». Так учеба и пролетела. Было трудно, но интересно! Понял — это моё.
«Дай Василию Антоновичу чашку и ложку»
Фото из личного архива
— После выпуска шесть лет я отработал в сельских школах Ивановского и Благовещенского районов, был учителем, директором. Сельские ученики — чудесные дети. Мне есть с кем сравнить — проходил практику в одной из благовещенских школ.
«Когда вижу на улице мужчину с ребенком, внутри щемит, хочется в свой адрес услышать: «Папа». Но, увы. На мне кончается фамилия и род».
Как-то выбрались мы с ребятами на экскурсию за город. Обеденное время. Дети сели перекусить: у кого бутерброд, у кого печенье, у кого конфетка — и каждый сидит и ест своё. И вот пример с деревенскими ребятами. Пошли мы на природу, мальчишки тут же ротанов наловили, уху сварили, каждый у кого что было достал и положил на общий стол. Стали они есть (а я никогда еды с собой не брал), и самый шустрый мальчишка Вовка Злобин кричит другу: «Ну-ка, дай Василию Антоновичу чашку и ложку, а мы будем есть одной на двоих!» В общем, деревенские дети — совсем другие дети.
За фронтовые сто грамм – докладная в КГБ
— Отцу, как Герою Соцтруда, выдали квартиру в Благовещенске, и я перевелся работать в город — был военруком в третьем педучилище. В 1982 году появилось место в аспирантуре. А мы общались с завкафедрой зоологии пединститута, и он предложил отправить меня. За три недели я должен был подготовить доклад, что и сделал.
Но в педучилище произошел неприятный случай. Как военрук, я должен был проводить мероприятие, посвященное 23 февраля, куда пригласили пожилых фронтовиков. Мы накрыли столы, алкоголь тогда был под запретом. Но как не налить ветеранам фронтовые 100 граммов? Налили… Официально меня за это не наказали, но докладная ушла в КГБ. И потом мне та-а-кую характеристику с места работы написали для поступления в аспирантуру, с которой не то что в аспирантуру, даже в самолет не пустят. Ну да ладно, послал. И из Москвы пришло приглашение на сентябрь — сдавать экзамены.
Сдал экзамены успешно, потому что готовился не по учебникам, а по первоисточникам. Завкафедрой зоологии и дарвинизма Московского педагогического института, мой будущий научный руководитель, доктор биологических наук, профессор Алексей Васильевич Михеев спросил насчет моей характеристики с работы, я рассказал всю правду. И он, как бывший фронтовик, меня понял. Интересно, что книгу «Биология птиц» этого известного советского орнитолога я прочитал еще 12-летним пацанёнком, когда вплотную увлекся птицами. Судьба нас свела.
«До сих пор в шкафу висит свадебный костюм»
— Что такое любовь, я не знаю. Женат не был, отцом не стал, к сожалению. В 10-м классе я полгода просидел за одной партой с девчонкой. Она была шустрая, ходила с нами на секцию борьбы, могла за себя постоять. Симпатизировал ей. В пединституте девчат тоже много было. До сих пор у меня в шкафу висит свадебный костюм, ни разу не надетый. Купил еще по студенчеству, а тогда же дефицит товаров был. Зашел как-то в универмаг, а там «выкинули» хорошие китайские костюмы «Дружба» из тонкой черной шерсти. Купил про запас, потому что на свадьбу костюм достать было сложно. Так и храню.
Девчатам я, надо думать, нравился, записки и письма мне любовные писали. Но я себе запретил любить — из-за больного сердца, которое постоянно барахлит. Скажу больше, на собственном примере: больное сердце любить не может. В 21 год с операции по удалению аппендикса я вернулся практически инвалидом. Не поверите, но с тех пор я чувствую каждое сокращение сердца — оно идет через боль. Не хотел стать кому-то обузой, поэтому и не создал семью. Воспитан же так, что мужчина должен взять на себя содержание семьи, женской жалости к себе я не приемлю.
«Я себе запретил любить — из-за больного сердца, которое постоянно барахлит».
Когда вижу на улице мужчину с ребенком, внутри щемит, хочется в свой адрес услышать: «Папа». Но увы. На мне кончается фамилия и род. Что бы там ни говорили, семья — это основа всему.
Кивили и Око с потомством. Фото Муравьевского парка
Чему людям нужно поучиться у птиц, так это быть родителями. Каким замечательным отцом был погибший уссурийский (японский) журавль Кивили! Как он нежно ухаживал за потомством! Журавлиная пара Кивили и Ока жила в Муравьёвском парке больше десяти лет, а в прошлом январе они погибли в пожаре, задохнулись… А у нас мужики бросают своих даже еще не рожденных детей!
Одинок ли сейчас? Скорее нет, чем да. Я общаюсь с бывшими студентами, учениками, друзьями, журналистами, занимаюсь фотографией. Каждый мой день расписан. Встаю рано, в 3.30–4.00, сажусь за компьютер, выхожу в интернет, читаю новости, просматриваю почту, пишу статьи о пернатых. Ложусь тоже рано — в 19.00. Всегда придерживаюсь своих планов. Плохо мне или хорошо — собрался и сделал.
Почему не написал докторскую
Фото из личного архива
— С 1985 по 1995 год я преподавал на кафедре зоологии естественно-географического факультета БГПИ, прошел путь от ассистента до заведующего кафедрой. С докторантурой не получилось, потому что начались лихие 90-е годы. Зарплаты в миллионах, цены сумасшедшие, а регион для изучения птиц — вся Зейско-Буреинская равнина, и надо было там быть все четыре сезона года и работать в течение трех лет.
От реки Зеи до Буреи — 220 км, от Амура до реки Селемджи — 250 км. А это машина, бензин, куча затрат. К тому же в одну «прекрасную» ночь, о которой все помнят, мои денежные сбережения, что собирал на поездки и работу, пришедшие к власти реформаторы практически обнулили. Мама заболела, стало не до докторской диссертации. Жалею ли я об этом? Нет. У меня большая библиотека, да и аспирантские годы прожил не напрасно.
Инфаркт на лекции
— Последующие десять лет я работал в Амурском институте повышения квалификации и переподготовки педагогических кадров в должности профессора и заведующего кафедрой экологии и биологии. Случилось так, что на одной из лекций заполучил инфаркт...
Потом, с 2006 по 2009 год, был заместителем начальника областной дирекции ООПТ (Дирекция по охране и использованию животного мира и особо охраняемых природных территорий). В 2010 году вышел на пенсию, но продолжаю свой путь орнитолога — в теплое время года меня сложно застать дома.
Фото из личного архива
Почему в Приамурье на 33 года запретили охоту на фазанов
А Дугинцов с единомышленниками доказал, что пора разрешить
— Много лет я занимался эколого-фаунистическими исследованиями птиц Верхнего Приамурья. С 1972 года в Благовещенском районе вел мониторинг гнездящихся пар дальневосточных аистов. В 1986 году в нижнем течении реки Большой Алим обнаружил гнездовья журавлей, которые существуют и поныне.
В эти же годы, по договору с областным обществом охотников и рыболовов, на базе Худинского, Петропавловского и Гильчинского приписных охотничьих хозяйств (это Благовещенский, Ивановский и Тамбовский округа) изучал численность фазанов, вместе с егерями хозяйств проводили подкормку птиц зерном, чтобы поддержать поголовье в зимнее время. Результат нашей работы — открытие в 1988 году охоты на эту птицу после 33-летнего запрета.
«Птичкин друг»
— По этому поводу в «Амурской правде» вышла моя статья «Не пора ли отменить запрет?» Журналист АП Виктор Козин называл меня птичкиным другом. А потом разгорелась дискуссия читателей — открывать охоту или нет.
Фото: Алексей Сухушин
Почему запретили охоту на фазанов? 17 марта 1955 года в южных районах области больше суток бушевал сильный буран, сугробы местами достигали полутора-двух метров в высоту. Затем три дня стоял сильный мороз — минус 30 градусов. Из-за чего в Приамурье погибло до 80 процентов популяции фазанов. И на долгие годы охота на этих птиц была запрещена, что позволило фазану восстановить свою численность. Спустя годы мои исследования доказали, что на фазана можно охотиться. Сейчас у этих птиц отличная кормовая база — кукурузы и сои много сеют, и численность их большая. Охотники привыкли к тому, что придет осень и будет открыта охота на фазана.
Дикие гуси стали прилетать из КНР раньше
— Кроме того, с 1993 года я изучал видовой состав диких гусей и основные пути миграций в Амурской области, разрабатывал мероприятия по рациональному их использованию и охране. Все знали, что гуси в большом количестве оседают весной по югу Зейско-Буреинской равнины. Оказалось, гуси с китайских зимовок прилетали сюда, поскольку здесь обширная сельскохозяйственная зона и были корма. И, соответственно, места, где они могли безбоязненно ночевать: большие пади, два заказника и река Амур. Здесь они восстанавливали жировые запасы, и летели к своим гнездовьям.
«Никогда не задумывался, с какой птицей себя бы олицетворял», — признается Василий Антонович.
На основе моих наблюдений были определены сроки весенней охоты на эту водоплавающую птицу. Передовых гуменников необходимо было пропускать, потому что они — основное воспроизводящее ядро, и тем самым сохранить популяцию. Сейчас, в связи с потеплением климата, первые гуси прилетают на равнину на десять-двенадцать дней раньше — в начале второй декады марта.
В 80-х аистов отстреливали
Фото: Андрей Оглезнев (Архив АП)
— Третья важная работа — сохранение аистов, этим мы занимались вместе с Юрием Дарманом, Сергеем Смиренским и Юрием Кириченко. До 1983–1985 годов в области фиксировались случаи отстрела этих птиц. С охотниками мы провели большую разъяснительную работу. Для привлечения аистов на гнездовья опиливали деревья в заказниках, чтобы птицы делали на них гнезда. Нам удалось привлечь более десятка пар! В 2008 году вышла моя брошюра об аистах, адресованная широкому кругу читателей, для привлечения внимания к этим редким птицам.
«Я до сих пор не пойму — зачем нам надо было изучать в школе начертательную геометрию, стереометрию, искать квадратные корни в алгебре? А из-за этих предметов нескольких ребят в старших классах отчислили. Но ведь они могли быть агрономами, врачами…» — говорит Дугинцов.
Сколько всего написал работ о птицах, точно не могу сказать — я их не считаю. Но в этом году в научном орнитологическом журнале опубликовал уже три статьи.
Фламинго в Тамбовском районе
Фото: freepik.com
— В Приамурье насчитывается 345 видов птиц, — говорит орнитолог Василий Дугинцов. — Обо всех можете прочитать в «Аннотированном списке видов птиц Амурской области» (можно скачать в Интернете) под авторством А. И. Антонова и В. А. Дугинцова. Одни птицы живут у нас постоянно, другие — прилетают, чтобы свить гнездо и вырастить птенцов или перезимовать, третьи — пролетают через регион.
Есть и «залетные» виды птиц, которые сбились с курса или совершают обширные перемещения в поисках кормов. Например, в 90-х годах в Тамбовском районе видели шесть молодых розовых фламинго. Одна птица погибла под Николаевкой в силосной яме от голода — я сделал из нее чучело, до сих пор в музее хранится. Судьба остальных неизвестна.
Гордиться нам надо всеми птицами. Беда в том, что в нашей области птицам, даже многим краснокнижным, не уделяется должного внимания. Или берутся под защиту приоритетные виды, хотя я их таковыми не считаю. Например, дальневосточным аистам уже ничего не грозит — электролинии надо защищать от них. Численность аистов увеличивается, а кормовая база не изучается, каждую осень находим слабеньких аистят. О черном аисте на сегодняшний день — самые скудные сведения.
«Человек разрушает среду обитания птиц», — сетует орнитолог.
С журавлями иначе — у нас, например, гнездятся даурский и японский. Даурский — более пластичен, может гнездиться на болоте, на переувлажнённой земле. А вот японскому журавлю нужны только обширные болота, и — вдали от человека. И если в 1986 году в Муравьёвском заказнике я находил до 10 гнезд японских журавлей, то сейчас гнездится всего одна-две пары — сокращение идет из-за иссушения климата.
Также отмечу, что на территории области нет ни одного зарегистрированного гнезда беркута, а я считаю, что беркуты у нас гнездятся. Но это мало кого интересует.
В последние года по югу области начал расселяться большой острокрылый дятел. Его впервые обнаружили в Муравьёвском парке, а я нашел его гнездо в благовещенском Первомайском парке. Мою статью об этом дятле можно найти в Интернете.
В дощатой избе ютились двое взрослых и пятеро детей
Фото из личного архива
«Вырос я в семье крестьянина, и воспитание получил крестьянско-казачье, — рассказывает Василий Дугинцов. — Учебное хозяйство Благовещенского сельскохозяйственного техникума, где отец работал механизатором, состояло из нескольких хат на 12 семей. Нынче это село Дроново Благовещенского района — названо по имени преподавателя Нестора Борисовича Дрона. В дощатой избе, обитой тальником и обмазанной глиной, ютились двое взрослых и пятеро детей. Две мои старшие сестры родились до войны, а брат, я и третья сестра — уже после.
Прелесть жизни в деревне — мы, дети, были свободными. Тогда же в хозяйствах дисциплина была строгая. Сидим семьей, завтракаем — и вдруг пронзительные звуки ударов о металл: стучали по бомбе без запала — из нее предварительно выплавили тол (взрывчатое вещество. — Прим. ред.). Родители всё бросают: «Дети, сами позавтракаете, накроете посуду!» — и бегом на работу. Попробуй опоздай на пять минут. И мы были предоставлены сами себе. Нас ждали поля, ручей, речка!
Василий Антонович трепетно хранит брусок мыла, который его маме подарили, когда обмывали его «копытки». Оранжевый брусок 1950 года выпуска. Его так берегли, что на нем до сих пор сохранилась печать фабрики «Свобода». Фото: Лариса Хатамова
Само наше село было автономным. Клуб, танцплощадка, гараж, заправочная станция, кузница, электростанция, скотный двор с коровами, лошадьми и свиньями (кур почему-то не держали), парниковое хозяйство, сад с крыжовником и смородиной, пасека, мельница, пекарня, колодцы — всё свое. Летом сюда на практику приезжали студенты и трудились наравне с работниками: с шести утра и до позднего вечера в полях.
Дома мы держали большое хозяйство, так что привыкшими к труду выросли. Мальчишкой я любил бывать на скотном дворе. Помню списанных после войны лошадей, которые вместе с солдатами перенесли все тяготы военной жизни, — их редко запрягали, дали спокойно дожить до конца своих дней. Был у нас уважаемый всеми старый мерин, белый красавец с чёрными пятнами потёртостей на боках и спине — помогал нашим артиллеристам. Он свободно ходил по селу, встанет где-нибудь в тенёчке под домом — никто из детей не смел на нем кататься».
«Отец много раз бывал под фашисткой бомбежкой»
— Отец мой, Антон Семенович Дугинцов, — известный в Приамурье механизатор, Герой Социалистического Труда и ветеран Великой Отечественной войны. На фронте он был от звонка до звонка, воевал под Сталинградом, дошел до Берлина, освобождал столицу Чехословакии — Прагу. Семья его увидела только в ноябре 1945 года. Отец обслуживал аэродромы дальней авиации и много раз бывал под фашисткой бомбежкой: наши самолеты улетают бомбить немцев — а те прилетают и атакуют наш аэродром.
В послевоенные годы отец выращивал сою, был механизатором, организовал звено. Земель в учхозе было мало; когда образовывался совхоз Волковский — в начале 60-х годов, — отца перевели туда. Его звену, состоящему из трех-четырех человек, дали большой участок пашни и технику, чтобы на нем трудились. Суть звена была в том, чтобы выполнять весь цикл работ (пахать, сеять, обрабатывать посевы, убирать урожай) и добиваться высоких урожаев сои. Когда отец начал заниматься этой культурой, урожайность сои была 6–8 центнера с гектара, а когда вышел на пенсию — уже 18 центнеров с га, а на отдельных полях — до 22 центнеров, причем еще до использования гербицидов. Об отце вышла книга В. Белоноженко «Трудовой подвиг (опыт работы механизатора)». Затем и очерк Ивана Мяло «Раздумье» о звене Дугинцова, на которое механизаторы должны были равняться.
Фото: Алексей Сухушин
«Об отце вышла книга «Трудовой подвиг (опыт работы механизатора)». Затем и очерк Ивана Мяло «Раздумье» о звене Дугинцова, на которое механизаторы должны были равняться».
Папу я видел урывками. Но мы с ним ходили на рыбалку, в семь лет он научил меня стрелять из ружья. Брал с собой в поле, работать на тракторе. Но я только в кабину — и сразу засыпал. «С Василька тракториста не будет», — смеялся папа. Он прожил 62 года. Если бы не те рекорды, к которым стремились советские люди, может еще б пожил.
Апрель, посевная, отец рано утром ушел на работу. День его нет, другой. На третье утро отца приводят под руки коллеги. Выглядело всё, как будто он сильно пьяный, а он от бессонницы и усталости был невменяемым. Едва переступив порог, попросил маму: «Катя, ты постели мне на полу» — и упал. Проспал больше суток... К чему всё это было? Только здоровье люди теряли.
Осколок стекла, память о босоногом детстве, орнитолог 48 лет проносил в стопе. Чувствовал, что что-то мешает в подошве, но особого внимания на неудобство не обращал. Пока острая стекляшка в 2007 году сама не вышла на поверхность стопы. Фото: Лариса Хатамова
Памятник на могилу отца на кладбище села Волково в свое время делал известный амурский скульптор Владимир Обидион — получился композиционный, красивый. Сейчас мы с родными решили, пока все живы, заменить старенькое надгробье.
Мама прожила до 72 лет. Мы из семьи казаков, поэтому, как младший сын, я за ней досматривал. Она научила меня вести хозяйство, готовить. Всё сам делаю по дому, люблю варить борщи, плов. Чтобы варево получилось вкусным, когда готовишь — надо в него вкладывать душу и нельзя отвлекаться.
Досье АП
Василий Дугинцов — член-учредитель орнитологического общества СССР (1983), член Рабочей группы по гусеобразным Северной Евразии (1994), Почётный член Амурского областного общества охотников и рыболовов (1992), автор многих научных, методических и научно-популярных работ, в том числе книги, написанной для широкого круга любителей природы: «Дальневосточный аист и пути его сохранения», изданной в 2008 году под эмблемой Всемирного фонда дикой природы.
***
Не думай о синицах свысока: почему амурчане так мало знают о птицах и как это исправить
Орнитолог Василий Дугинцов: «Розовые фламинго залетали в Приамурье»
Большой брат аистов: зачем эколог Антон Сасин следит за птицами по GPS-передатчикам и онлайн-камерам
Как амурские экологи и ученые спасают редких дальневосточных аистов
Возрастная категория материалов: 18+
«Горжусь, что это мой дед»: легенды БАМа появились под куполом Ярославского вокзала Москвы
Добавить комментарий
Комментарии