«Дерьмо!» — прошептала тень сзади, просачиваясь между рядами. Стук каблуков, свет из открытой двери — исчезла. «Какой кошмар! За кого они нас считают! Жуть!» — вереницей сзади потянулись дамские голоса и вместе с ними их обладательницы. Свободных кресел становилось все больше. Зал краснел, а вместе с ним краснела и я.
Вчера давали «Москва — Петушки». И давали, надо сказать, потрясающе! Актеры старейшего в России академического театра имени Федора Волкова из Ярославля, которому исполнилось 265 лет! Профессионалы с большой буквы. Я убедилась в этом лично, побывав на двух спектаклях: в субботу был классический костюмированный «Тартюф» по Мольеру, на следующий день — постмодернистский «Москва — Петушки» по одноименной поэме Венедикта Ерофеева. Сравнивать эти две постановки так же глупо, как сравнивать два произведения, двух авторов, двух режиссеров. Ничего общего, ничего объединяющего — разве что лица на сцене.
Например, замечательный Владимир Майзингер. Вчера он в роли Тартюфа, сегодня — один из попутчиков интеллигентного алкоголика Венечки — в белом белье и в телогрейке в поезде Москва — Петушки. Вчера амурский зритель смотрел ему в глаза с нескрываемым восторгом, рукоплескал и кричал «браво», сегодня плюнул в лицо и ушел по-английски — не попрощавшись. Конечно, ушли не все. Большая половина осталась и даже благодарила актеров стоя. Но вот за тех, что демонстративно вышагивали перед первым рядом или посредине зала вставали колонной и направлялись к выходу, источая проклятия, — стыдно.
Представила себе даму постбальзаковского возраста в лучшем японском ресторане города. Бегло просмотрев меню, подзывает официанта. «Мне, пожалуйста, харумаки-сяке!» — со знанием дела и видом завсегдатая делает дама заказ, ослепляя официанта дорогостоящими украшениями. Служащий пытается объяснить, что за блюдо, из чего состоит, но дама уже увлечена своими делами. Откланявшись, молодой человек удаляется, посетительница остается в ожидании пищевого экстаза. Через некоторое время официант приносит кулинарный шедевр. Лосось со сливочным сыром и авокадо, жареный в легком воздушном тесте, поданный с удивительным соусом. «Э-то-что-та-кое...» — с каменным лицом, тоном, не терпящим возражений, прошипела дама... «Где мое МЯСО!? МЯ-СО-МОЕ-ГДЕ!?» — со всей вселенской ненавистью обрушилась на официанта. «Дерьмо мне тут разное подаете!» — схватила сумочку — и к выходу. Психоделическая картина, признаться.
Простите нас, уважаемые артисты, за такое непостоянство... Мы обязательно научимся читать о том спектакле, на который идем, и тем самым избавим свои ранимые души от шокового состояния, в которое впадаем после нестандартного прочтения режиссером произведения.
Или вот еще одна. Прогуливается по книжному магазину: «Какая миленькая голубенькая обложка у этой книжки — яркая, симпатичная. Пожалуй, возьму!..» А вечером в ужасе швыряет книгу в самый дальний угол, проклиная автора.
На пресс-конференции артисты рассказывали о театре и репертуаре: «Мы представляем разные направления. За несколько дней мы хотим показать амурскому интеллигентному зрителю разножанровость и разноплановость нашего театра. Самый неоднозначный — «Москва — Петушки», постановка молодого режиссера Дениса Азарова». К сведению, поэма Венедикта Ерофеева признана во всем мире, по ней неоднократно ставили спектакли, а в Москве даже установлен памятник «Москва — Петушки». Он изображает главного героя поэмы, стоящего на стилизованной остановке в Москве и ждущего поезд в Петушки, куда он едет к своей любимой. Это образ пьяного мужчины, одной рукой держащегося за табличку с названием остановки, а второй рукой прижимающего к себе чемоданчик с гостинцами для своей женщины. На гранитном постаменте надпись: «Нельзя доверять мнению человека, который еще не успел похмелиться».
Да, спектакль действительно неоднозначный. Да, шел не так легко, с надрывом и в некоторых местах физическим отторжением, но оставил послевкусие и обсуждался весь вечер. Накануне на «Тартюфе» наслаждались действом «здесь и сейчас»: смеялись, восторгались, хватали кусками, не пережевывая. Прочувствовали ту самую разножанровость и разноплановость. Будто на машине времени два дня путешествовали из Парижа XVII века прямиком в Советский Cоюз века XX-го. Это и есть искусство, когда вот так, с полным погружением, со всей гаммой чувств и эмоций, от неописуемого восторга до горечи и отвращения. На каждую постановку найдется своя душа, свой жизненный путь, свои ассоциации. И вина в испорченном вечере — только лишь в самом зрителе, который купил билет «по обложке» или по названию, и в итоге испытал состояние фрустрации — несоответствие ожиданий действительности.
Хочется сказать за всего амурского зрителя, частью которого добровольно принудительно пришлось стать: «Простите нас, уважаемые артисты, за такое непостоянство. Мы обязательно научимся ценить и уважать ваш труд, ваше старание и профессионализм. Мы обязательно научимся читать о том спектакле, на который идем, и тем самым избавим свои ранимые души от шокового состояния, в которое впадаем после нестандартного прочтения режиссером произведения. Мы обязательно научимся как минимум выключать телефоны, входя в зал. И мы непременно ждем вас в гости еще раз. Спасибо вам за ваше терпение и ваш талант».
Возрастная категория материалов: 18+
Амурская правда
от 11.07.2015
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было
Материалы по теме
«Иди не за мечтой, а за зарплатой»: как современная молодежь относится к работе и почему
Андрей Анохин: «В 90-е годы даже печенье становилось валютой» 
Вперед в прошлое: в Благовещенске семья поклонников советской эпохи создала уникальный музей
а шо ви хочите? в век гыночной какномики нет места хгамам искусства, один сплошной гынок во всем, ггузчики и базагные тетки
— йосяабгамыч (гость)Ну хорошо, здесь понятно. А как быть, если спектакль (фильм) объективно откровенное г...о? Как-то много лет назад пришли на спектакль Амурской осени и еле досидели до антракта. Кровь лилась одновременно и из глаз, и из ушей — такая плохая игра актеров. Было даже стыдно за них. И я вполне понимала людей, которые чуть ли не бегом мчали к выходу.
— Annа (гость)В прошлом году смотрела шоу по ТВ «Один в один». там члены жюри, известные люди, между прочим, частенько говорили — ой, ну я не знаю ничего об Иване Дорне (например), с его творчеством не знакома....Вообщем, артисты, попросили уважаемое жюри готовиться и посмотреть хоть пару клипов исполнителей, прежде чем судить. Мне эта ситуация сильно напомнила эту историю. Чем зритель лучше артистов? Почему трудно хотя бы забить в Интернет название произведения, если лень читать его само, и хотя бы по верхам прочесть, что это за книга. ради уважения к самому себе! Ведь когда эти «уважаемые» зрители будут высказывать свою точку зрения на спектакль «дерьмо». их может услышать образованный, интеллигентный и умный человек.
— Ласка (гость)соглашусь с автором. неуютно чувствовать себя среди тех, кто не знает, зачем он здесь и сейчас — то ли в дань некоей местной светскости и утвердительному «одобрямс» от человека статусного, то ли мимо проходил и просто заглянул на шум — все идут, и я пойду... подумалось: а может быть, после спектакля кто-нибудь из «прохожих» возьмет в руки книгу и прочитает поэму? но, судя по отзывам, вряд ли. печально, тк не хочет народ думать, видит и воспринимает лишь обертку, не задумываясь и не вдумываясь. и так во всем по жизни. хотя еще Прутков говорил: зри в корень. постановка не ординарна, почувствовались нотки Тарантино:) хотя Венечка какой-то есененский вышел
— хлеб (гость)Провинциального снобизма пост. Вот еще, Веничку Ерофеева читать :)
— Лаконика