СЕМЕЙНЫЙ ПРАЗДНИК

— Александр Яковлевич, на днях мы шагнули в Новый год, расскажите о своих самых ярких воспоминаниях из детства об этом празднике.

— Новый год — праздник семейный. А с семьей для меня связаны, прежде всего, самые сладкие и самые радостные ощущения. Сразу вспоминаю то время, когда еще была жива мама, был жив мой брат... Семья — это же и есть твои мама и папа, братья и сестры, бабушки и дедушки… А уже потом — супруги, дети, внуки — это тоже семья, конечно, но не та… Дети потом уходят к своим друзьям, а внуки — тем более… Поэтому сейчас для меня Новый год не такой уж волнительный праздник… А вот во времена детства и юности он был ярким событием: праздник с запахом мандаринов, когда все сидели у телевизоров, ели копченую колбасу и ждали новогодний «Огонек»… А еще тогда был снег — много снега… А вчера я летел из Перми в Москву — и чуть с ума не сошел: казалось, что я лечу над югом Франции или Германии. Снега нет, все зелено — а ведь это Новый год, это Россия! По идее все должно быть покрыто двухметровыми сугробами. Но что поделаешь — глобальное потепление…

Сегодня все писатели, а читателей очень мало. Поэтому и слово «корова» пишут через «а». Грамотность — жутчайшая, а вы хотите, чтобы люди писали хорошие тексты.

«БЫВШИХ ДОКТОРОВ НЕ БЫВАЕТ»

— Александр Яковлевич, вы окончили медицинский институт. Но страна вас больше знает как музыканта, автора и исполнителя популярных у народа песен. Бывшие коллеги не обижаются на вас — не говорят, что вы изменили профессии?

— Чтобы были более понятны мои отношения с медициной, приведу вам такой пример. Я много лет выступаю на эстраде. И когда я прихожу в концертный зал, где заплатил за аренду для выступления, — в этот вечер я в нем, казалось бы, хозяин, распоряжаюсь этим залом. Но я совершенно не знаю, где какие находятся механизмы, где там включается свет, где расположен гардероб, и так далее... Когда же я оказываюсь в любом лечебном учреждении, где я не хозяин  (там есть на это главный врач), но там я чувствую себя дома. Я чувствую ноздрями, по запаху понимаю, где мне найти рентгеновский кабинет, где операционная, где другие помещения... Повторяю —  это мой дом. И бывших докторов не бывает!

Александр Розенбаум поет на творческом вечере Кости Цзю.

КОНКРЕТНАЯ ПОМОЩЬ

— Известно, что вы активно занимаетесь благотворительностью. Что это: жизненный принцип  или потребность души? От ума или от сердца?

— Моя благотворительность всегда конкретная. Я еду, например, в воинскую часть, там в местном клубе даю концерт, беру вырученные средства, затем при полном зале отдаю чемодан с деньгами ответственному и прошу купить, скажем, большой телевизор, которого там не хватало. Для меня это — творение конкретного блага. Если я помогаю больнице, то  не перечисляю деньги на счет, а звоню главному врачу и говорю, что хочу помочь на определенную сумму. Спрашиваю, что им сейчас нужно. Они отвечают, что им необходимо сто доз инсулина, перевязочные материалы и системы для переливания крови. Я отправляю своих служащих в определенные места, где занимаются продажей всего необходимого. Покупаем, оформляем ящики — и передаем их в этот стационар. И я точно знаю, что все до них доехало.

Я еду, например, в воинскую часть, там в местном клубе даю концерт, беру вырученные средства, затем при полном зале отдаю чемодан с деньгами ответственному и прошу купить, скажем, большой телевизор, которого там не хватало.

В НОГУ СО ВРЕМЕНЕМ

— Некоторых артистов раздражает, что на концертах люди из года в год просят исполнить одни и те же произведения. С вами такое бывает?

— Да, мне тоже многие люди говорят: «Зачем вы исполняете «Вальс Бостон» с коллективом? Под гитару ведь лучше!» Такое происходит потому, что этот конкретный зритель помнит себя молодым, когда он сидел на кухне и слушал «Вальс Бостон» на магнитофоне. Он вспоминает себя, свою молодость… А ведь это джазовая композиция, и к ней просится джазовая аранжировка. К тому же идет время, и я не могу стоять на месте — стараюсь идти вместе с ним вперед. Но это вовсе не означает, что я подстраиваюсь под молодежь. Я вообще никогда ни под кого не подстраивался.

С Владимиром Винокуром и Львом Лещенко перед совместным выступлением с шуточным номером «Гоп-стоп».

— То есть вы считаете, что артист должен меняться? А как отнесутся к этому зрители?

— Люди относятся по-разному. Есть зрители, которые меня знают с 1982 года как человека, который поет под гитару. И когда я на своих концертах сажусь за рояль и вдруг начинаю играть сложнейшее произведение — они сначала настораживаются. А уже на следующих выступлениях начинают спрашивать: «А где рояль?» Так же было, когда я начал на своих концертах читать стихи. У меня чистой поэзии не так много, но достаточно, и сейчас выходит большая поэтическая книга, и еще я собираюсь записать диск чистой поэзии. Так вот, люди сначала не понимают: одни пришли слушать «Гоп-стоп», ветераны Афгана просят «Черный тюльпан», девчата ждут «Ау» — а я им вместо этого начинаю со сцены читать стихи… А позже эти же люди на другом концерте спрашивают: «А почему вы стихи не читаете?» Вот такие парадоксы… Я не стремлюсь понравиться, да и никогда не стремился. Ты хочешь со мной идти вместе? Пошли! Не хочешь? Я не обижусь.

— Искусство должно развивать культуру, воспитывать людей?

— Я не считаю, что моя задача — воспитывать людей. Это должны делать их мама с папой. Вообще ненавижу, когда артисты говорят, что надо воспитать слушателя. Надо приучать людей к тому, что ты не стоишь на месте, ты имеешь право на свое видение жизни — особенно в мои 64 года.

— Что бы вы пожелали нашим читателям в преддверии Нового, 2016 года?

— Я от всей души поздравляю всех читателей с наступающим, 2016 годом и желаю, чтобы у них все было хорошо и чтобы они все были здоровы. А еще — чтобы был мир в нашей стране и на Земле в целом.

В новогоднем наряде должны преобладать цвета: хаки, зеленый, кофейный, песочный, черный, коричневый, салатовый. Можно отдать должное индивидуальности Пламенной Обезьяны и предпочесть платье или костюм красного, оранжевого, желтого оттенков.

«МЕТАФИЗИКА» ДУШИ

— Недавно вышел ваш новый альбом, который вы назвали «Метафизика». Чем вы решили удивить ваших поклонников?

— Этот альбом для меня долгожданный, я работал над ним не менее двух лет. Но если кто-то думает услышать нового Розенбаума, то сразу скажу: это не так. Я вырос в разной музыке — симфонической, эстрадной, джазовой, уличной... А начинал я с «Аргонавтов», с рок-музыки… Позже ушел в ту песню, которую можно было петь под гитару одному, без коллектива. Но я никогда не оставлял музыку, в которой вырос, которую люблю и которую, на мой взгляд, умею играть. Я сам соскучился по той музыке, которую стал редко слышать на эстраде. И решил поделиться ею с теми, кто так же, как и я, по ней стосковался. И если мой новый альбом публике понравится — буду очень рад. А если нет — ну что ж… Меня это уже не изменит.

— А что именно вам не нравится в современной эстраде?

— В принципе я против нее ничего не имею: у каждого поколения своя музыка. Например, во время молодости моих родителей любили фокстрот, а я в годы своей молодости был поклонником шейка и твиста, любил «Битлз»… Сегодня и время другое, и музыка другая — ну и хорошо! Но все-таки для меня, прежде всего, важны живая музыка и живое творчество. Сегодня я немножко устал от огромного количества немузыкальных подделок и практически абсолютной дебилизации — кругом  одни и те же аранжировки... А музыка — это, прежде всего, мелодия. Даже песни о любви должны иметь музыкальное обоснование этого чувства, а не просто «я люблю тебя — ты любишь меня». О любви не может быть много песен. Ведь это то чувство, которое знакомо каждому человеку, абсолютно каждому. Его испытывали все. Оттого и писать про любовь нелегко. Ведь эта песня должна стать понятна и близка каждому…