Вадим Тараканов, личный архив Евгения ПронинаВадим Тараканов, личный архив Евгения Пронина

В обычной жизни Евгений любит серфинг и экстремальный отдых и подумывает о режиссерской работе. Об этом актер рассказал журналистам ИА «Столица».

— Евгений, вам в последнее время везет на роли известных спортсменов. Это совпадение, или вы специально выбираете «спортивные» роли?

— Думаю, тут много факторов сошлось. Если говорить о фильме «Чемпионы: Быстрее. Выше. Сильнее», то, наверное, сыграло роль и мое увлечение спортом, и то, что я высокий, длиннорукий и худой — то есть, мои внешние данные.

— А «подкачиваться» или, наоборот, худеть для этих ролей вам не приходилось?

— Специально — нет. Те, кто занимаются, плаванием, знают, что оно само по себе «сушит» тело. А в «Славе», кстати, на экране часто появляется мой дублер. Я это увидел уже в готовом сериале, хотя и сам на съемках много «щелкал» по воротам и катался по льду. Но на монтаже решили, что так будет лучше.

— С Поповым и Фетисовым после съемок продолжаете общаться?

— С Поповым во время работы над проектом мы общались лишь через режиссера и его помощника. Они связывались с Александром, обсуждали с ним некоторые моменты по сценарию и отсматривали уже отснятый материал. Но до премьеры нам так и не удалось встретиться, хотя желание было с обеих сторон. И со Славой сейчас связь мы не поддерживаем — общались короткий промежуток времени, когда была обоюдная заинтересованность. Да и зачем? Ведь мы работаем в разных сферах.

— Евгений, ваше детство прошло в подмосковном Климовске. Вы уже тогда решили стать актером?

— Нет. Я даже не думал об этом и не знал, куда идти учиться этой профессии. Я вообще не знал, что есть какие-то училища, институты, где этому учат. Мне тогда казалось, что актер — это человек, который где-то себя проявил, может быть, на заводе или фабрике, и его пригласили играть в театре. Потом, уже ближе к выпуску из школы, я узнал, что есть специальные заведения, где обучают актерскому мастерству, закладывают основы. И только тогда пошел поступать в театральный институт.

— А кем собирались стать до своего поступления?

— Хотел быть космонавтом. Еще одно время всерьез думал о военной службе. После восьмого класса даже ездил поступать в Тверское суворовское училище, но не сложилось. Причем, по медицинским показаниям, как ни странно.

— Но у вас совсем не актерская семья: папа — электрик, мама — бухгалтер…

— Вообще не вижу никакой связи. Это, скорее, некий штамп: если родители в этой профессии, то и дети непременно с актерским ремеслом свою жизнь свяжут.

У нас на курсе в институте имени Щукина больше половины студентов не были выходцами из актерских семей. Есть люди, которые любят театр, и сами по себе — натуры артистичные и с хорошо развитым воображением... Когда я рос, для меня улица и школа были неким подобием театра. В школе я не учился, а самовыражался, показывал себя и привлекал внимание: устраивал какие-то яркие вечеринки, а в классе, выходя к доске, что-то воображал и говорил на отвлеченные темы. Мне было неважно, физика сейчас идет или геометрия. Родителей постоянно вызывали в школу. А потом я, подбадриваемый своими друзьями, решил попробовать поступить в театральный вуз. И пошел. Это был 1997 год. Тогда интернетом еще не пользовались, поэтому адреса институтов искал в «Желтых страницах». У нас не было домашнего телефона, и я специально пошел на телеграф и позвонил оттуда. Мне рассказали, что нужно подготовить. Жил я тогда в родном Климовске, а Москва была чем-то нереально далеким, хотя до нее всего 30 километров…

— О втором высшем образовании никогда не задумывались?

— Думал и даже брался —  доучился до второго курса юридической академии, но пришлось это дело забросить. Вновь начались какие-то съемки, и было уже не до учебы. Еще мне хочется подтянуть иностранные языки — просто для себя. Да и вообще, люблю заниматься саморазвитием. И если даже вновь сделаю попытку получить второе высшее, понимаю, что это должна быть действительно интересная мне сфера.

— То есть иностранными языками вы не владеете?

— Говорю только на русском. (Улыбается.) И немного по-английски. Да! А еще подумываю о режиссуре. Это довольно заманчиво — снимать свое кино, находить хорошие сценарии…

— Вы сказали про саморазвитие. Как это выглядит?

— Стараюсь чаще выходить из зоны комфорта. Надо создавать себе неудобные моменты для того, чтобы двигаться вперед. Когда ты преодолеваешь какие-то сложности, это тебя развивает.

— Насколько я знаю, у вас много экстремальных увлечений: любите быструю езду, прыжки с парашютом, серфинг…

— А для меня комфортно, когда тебя закручивает трехметровая волна, и ты не понимаешь, где верх, а где них, и в какую сторону надо плыть… А дыхание заканчивается…

— Может быть, расскажете о своем самом незабываемом экстремальном отдыхе?

— В начале этого года я на месяц улетел на Бали. Один. Я впервые так далеко поехал — дальше Канарских островов я и не был никогда. Еще летал, правда, в Америку, но это было по работе. А вот в Юго-Восточной Азии не был ни разу. Мне хотелось лучше узнать культуру тех мест. И что еще меня туда особенно тянуло, так это серфинг. Он для меня включает в себя и стиль свободы, и дух океана, и очищение — так мне все это виделось. И могу сказать, что это был один из самых лучших моих отпусков. Я много путешествовал по острову, а не просто лежал на пляже. Поднимался в горы, плавал на острова Гили, купался с большими черепахами, держась за их панцирь. Для меня это было очень экзотично и интересно. Да и волны были хорошие — по два-три метра.

— А курьезов там с вами за этот месяц никаких не приключалось?

— Местные гаишники меня один раз остановили. Там же все ездят на байках. А на мне не было шлема. А какой шлем, если там жара 35 градусов? Да и некомфортно в нем, хотя я прекрасно понимаю, что в нем безопаснее. Ехал я тогда в солнцезащитных очках и в кепке, одетой козырьком назад, как делают серферы. И что интересно: меня сразу предупредили, что если на Бали вас пытается остановить инспектор, то можно спокойно проехать мимо, а если он схватит за руку, то одернуть ее и продолжить путь. Такие там гаишники — это не наши! Но мне в тот день не очень повезло: около поста образовалась небольшая пробка, и стражей порядка было четверо. Мне было некуда деться. Но я не растерялся: тут же вытащил ключи из байка и убрал в карман. Прав у меня тоже не было. Поэтому я сказал, что я из Словении. Меня заранее предупредили, что лучше не говорить, что ты русский, так как они сразу думают, что ты богат и с тебя можно что-то стрясти. Там полиция вообще считается одной их самых коррумпированных в мире. Они стали меня запугивать, что отнимут байк и что меня отправят в другой город, требовали, чтобы отдал им ключи. Я твердо ответил, что ключи не отдам, а денег у меня всего два доллара, хотя штраф за такое предусмотрен порядка 300—400. Сошлись на том, что я поеду в свой отель на такси за деньгами, а байк пока постоит у них. Но ни в какой отель я не поехал, а перекусил в кафе неподалеку и заодно сменил имидж: повернул кепку козырьком вперед, снял очки, а толстовку повязал на пояс. Вернулся, с уверенным видом сел на свой байк и на глазах у полицейских уехал.