Запойный дуэт

Посреди огорода с метровыми бодыльями прошлогодней травы — небольшая времянка, похожая на баньку. Первым в калитку вошел инспектор по делам несовершеннолетних Вадим Потопяк — он был нашим штурманом.

— В этой семье двое мальчишек. Старший пять лет стоял у нас на учете, учился в юхтинской спецшколе, после 18 лет совершил преступление и сейчас в тюрьме.  Младший  беспризорничал.  В итоге нам пришлось его из семьи забрать и поместить в приют. Он там уже два года, а его родные мама и папа, сейчас увидите, живут в свое удовольствие и  не думают его забирать. Есть кто дома? — громко спросил Вадим Георгиевич, отворяя дверь.

Хозяева на удивление сотрудников полиции были трезвы — такое бывает редко. В помещении затхлость и кавардак…  

— Это еще что! Вы бы зашли сюда после запоя, —  заметил мимоходом инспектор ПДН и обратился к родителям. — Два года ваш родной ребенок находится в приюте. Старший сын в тюрьме, вы думали, что будет дальше с младшим?

Чтобы не попасть под прицел фотообъектива, растрепанная женщина закрыла лицо рукой.  

— Такого, как со старшим, точно не будет, —  отрицательно покачала она головой.

1439

детей и подростков  на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних амурской полиции

Муж сидел рядом на замызганной  кровати и помалкивал. За два года родители не сделали ничего, чтобы вернуть подростка. Из общежития, где накопили большие долги,  супруги перебрались на землю — купили участок 12 соток, решили строить дом. Но дальше времянки дело не пошло. Отец даже не смог ответить на вопрос, когда он последний раз заглядывал в приют. Оправдывался, что полгода был на заработках в тайге и скоро снова уедет.

А мать… Как я потом узнала у работников социального приюта «Солнечный», она проведывала  своего сыночка за долгий срок всего раза три. Мальчик сначала очень радовался материнским  визитам, а потом стал стесняться ее неопрятного вида. Даже в таких вот стесненных условиях можно жить по-человечески и, даже не имея ни гроша, сохранить теплоту отношений. Видимо, этой женщине с синдромом кукушки материнские чувства чужды.  Скоро ее младшему сыну исполнится 18 лет. Вернется —  и в каких условиях он будет здесь жить?

—  Ребенок сюда к нам не придет. Он поедет туда, где захочет учиться. Только не в Амурской области!

— А куда уедет? И на какие средства будет жить? —  уточнил Вадим Потопяк.

— Без понятия... Откуда я знаю?! Все! Хватит мне вопросы задавать, — не скрывала раздражения хозяйка, добавляя к своим аргументам матерные слова. — Мы сами интересуемся судьбой сына. И больше не приезжайте сюда — ни милиция, ни полиция — никто! Я судью сейчас найму, у меня знакомый есть судья, —  и вам будет всем плохо.

Даже отцу неблагополучного семейства, который наблюдал за всем со стороны,  стало смешно. «Катерина,  блин, всякую ерунду городишь…»  Но та не унималась: «Будьте любезны, освободите жилище!» —  выпроваживала нас горе-мамаша, не желавшая больше продолжать разговор о сыне, которого сбагрила на попечение государства.   Словно по иронии, прямо над ее головой, у потолка висела закопченная икона Божией Матери…  

«Хочу постараться не пить!»

В конце рейда едем в наркологию.  Дочитав до конца, вы поймете, почему из разных печальных историй я решила выбрать еще именно эту. В то время, когда мы посещали  специализированное отделение, там проходили курс лечения от алкоголизма две жительницы отдаленного зейского поселка.

У окна в раздумье стояла  высокая молодая женщина. Тема очень щепетильная, поэтому имени героини я не называю.  Водку она впервые попробовала еще в шестом классе. Родители часто выпивали, поэтому, видимо, интерес к спиртному появился так рано.  Ее 45-летняя мама в соседней палате прячется от глаз журналистов — стыдно! В социальном приюте четверо ребятишек разного возраста ждут, когда мама и бабушка заберут их, чтобы вместе уехать домой.

Случается, что во время таких вот рейдов просят родителей показать содержимое холодильника, а там — пустота.

Подполковник полиции Смирнов присел рядом с кроватью пациентки. Разговор предстоял трудный и откровенный.

— Она воспитывает троих детей. Живет с сожителем. Все трое — его дети…

На мой вопрос, почему не зарегистрировали брак, героиня лишь пожала плечами: «Когда мы сошлись, мне было 16, а ему 17 исполнилось. Отделились от мамки, живем уже 12 лет да живем…» Удивительно, но такая любовь по малолетству никого в поселке не удивила.  Джульетта-восьмиклассница нашла пустующую квартиру в приисковском доме, а Ромео, чтобы ее прокормить, пошел мыть золото. Профессию никакую она не получила, нигде не работала, рожала детей, не задумываясь, что будет с ними дальше.  Возможно, не осознавая того, она копировала образ жизни своей матери, которая скуку серых будней топила в стакане. Молодая женщина не заметила, как  перешла ту грань, за которой обратную дорогу своими силами уже не найти.

 — Мы с тобой  сколько лет уже знакомы, — вздохнул  Роман Витальевич, намекая на продолжительность нездорового образа жизни молодой мамы.

 — Уже пять, — опустила она глаза. —  Однажды я уже лечилась от алкоголизма. Пила лекарства и делала уколы 21 день дома. После этого с полгода не пила. Потом сорвалась….

 —  Старшему сыну девятый год пошел, второму пять, а младшему всего три годика. Забота мамина и внимание малышам нужны как воздух.  А у нее жизнь, как море: прилив — отлив, прилив — отлив… То вроде  спокойно, то  караул кричи и забирай детей. Уходит в запой на два-три дня.

842

родителя из неблагополучных семей в настоящее время находятся под присмотром участковых и ПДН

В один из таких «пике» муж отвел троих детей к своей бабушке. Старшие  мальчики куда-то вышли из дома, дверь осталась незапертой. Трехлетний малыш вышел на мороз раздетым. На счастье, в это время проходила мимо женщина, она подхватила упавшего на дороге  Егорку, укутала и отнесла домой.  Этот случай стал поводом, чтобы забрать детей в приют. 

— Тогда за неделю с этого же отдаленного поселка социальные службы забрали семерых детей, в том числе троих ее мальчиков и еще 11-летнего брата.  Мать тоже лечится здесь на соседней койке, — уточнил Роман Смирнов. —  А то у них «семейный подряд»  — и дочь,  и мама периодически, бывает, запивают одновременно, получается, что четверо детей остаются без присмотра.   

В глазах молодой женщины и боль, и мольба, и страдание…

— После лечения, как вернусь домой, сразу пойду в администрацию —  попрошу, чтобы мне хоть какую-нибудь работу подыскали… Может, где-то полы мыть,  чтобы было за что держаться, — утирала она слезы отчаяния. —  Хочу постараться не пить…

В искренность слов этой молодой женщины я тогда поверила. Потому что она была готова бороться,  и боролась за своих детей. Как только малышей увезли, она кинулась следом. В зимнюю стужу преодолела до города Зеи многокилометровый путь — где на попутках, а где и пешком.  Она рисковала замерзнуть в тайге, ради того, чтобы увидеть детей снова, пролечиться от алкоголизма и забрать их из приюта домой. А значит, еще не все потеряно…