Почему не получилось великого тындинского переселения: специальный репортаж «Амурской правды»

 Стройка кончилась — люди остались

Крайняя точка Москвы — так любят называть тындинцы свой город. Столица БАМа действительно построена по проекту московских архитекторов — в самом северном городе Приамурья есть Арбат, микрорайон Сокольники и Московский бульвар. И даже главная улица — Красная Пресня. Но если проехать от центра всего несколько минут, от столичного стиля не останется и следа — Тында со всех сторон окружена ветхими бараками.

— Это временные поселки, которые остались от субподрядчиков строительства БАМа: мехколонн, взрывников, мостовиков и так далее, — рассказывает герой Социалистического труда, строитель Байкало-Амурской магистрали Иван Варшавский. — Они же всегда жили как цыгане — кочевали с одной стройки на другую. Построили железнодорожную дорогу Абакан — Тайшет, уехали и дома забрали. Построили ветку Хребтовая — Усть-Илимск — рванули на БАМ. И эти дома они всегда возили за собой, ведь стройки длились десятилетиями.

По словам легендарного бамовца, по заказу Министерства путей сообщения в Тынде капитальное жилье строили под определенное количество людей — для эксплуатационников железной дороги и их семей, часть квартир получили и строители.

Фото: Валентин Мельников

— Но после 1984 года — после завершения строительства БАМа — как таковое строительство железных дорог в СССР закончилось. Был бы другой крупный объект — строители бы опять уехали всем табором. Но уехала только часть, а остальные остались. И жилья для них предусмотрено не было, — констатирует Иван Варшавский.  

В 90-х тресты и мехколонны начали массово банкротиться и бросать жилье. Предприятий не стало, а временные поселки остались. Вместе с тысячами людей.

 «Лишь бы дом не рухнул»

— Вот в этом доме я жила с родителями, — первый заммэра Тынды Виктория Щекалева показывает на покосившуюся трехквартирную деревяшку по улице Декабристов. — Мы приехали на БАМ в 1983 году из Дипкуна, родители работали в «Тындалесе» — под руководством папы эта улица и строилась. Нам дали ПДУшку — это домик, сделанный из вагончиков. Они шли заводские, в них даже мебель была — кровати, кухня и шкафы. Туалет, правда, был на улице. Но на тот момент получить такое жилье считалось круто. Но эти дома были рассчитаны максимум на 25 лет.

Фото: Валентин Мельников

Спустя 40 лет в поистине декабристских условиях здесь живет Мария Абрамова — с мужем и двумя детьми. Чтобы войти в дом, приходится несколько раз со всей силы дергать за ручку — дверь примерзает к крыльцу. По темному коридору хозяйка ведет нас на кухню, которая, как выясняется, совмещена с ванной и туалетом. Низкие потолки, с которых свисают обрывки гипсокартона, потрескавшиеся обои, на полу — железобетонные плиты. «Потому что полы проваливаются», — объясняет женщина.  

— Эту квартиру дали свекрови по переселению. Она жила в другом бараке, но его снесли, когда строили прокуратуру, — рассказывает Мария, закуривая у окна сигарету. — Мы с мужем живем здесь с 2010-го. Дом подключен к центральному отоплению, но все трубы давно сгнили. Отопление хорошее, но толку от него никакого: вверху-то жарко, а внизу холодно, постоянно ходим в теплых носках. Дом каждый год «уходит» в огород. Когда тишина, слышно, что он потрескивает. Страшно бывает. Мне один раз даже приснилось, что он рухнул на нас.

— А вы стоите в очереди на переселение?

— Мы написали заявление сразу, как началось переселение, — в 2010 году. Потом я пошла узнать, какие мы в очереди — оказалось, что наше заявление потеряли. Написали по новой. Ходила, ходила — ждите-ждите. Несколько лет назад пошла к главе, к этому... (задумалась).

— К Черенкову? (начинаю вспоминать фамилии бывших мэров)

— Нет, к нему меня так и не пустили. Как же его фамилия...

— К Зубоваткину? К Шульцу?

— Нет, фамилия у него еще такая пьяная.

— Гуляеву?

— Да-да-да! Ходила к нему с фотографиями, говорю: посмотрите, в каком доме мы живем. Он сказал: ждите комиссию. Но никто не пришел. Сейчас все советуют к Марине идти (мэру Марине Михайловой. — Прим. АП).

«Не я один так живу»

Деревянный барак 81-летнего Николая Николаевича Иванова по улице Уральской одиноко стоит у самого леса. Вокруг — заброшенные и полуразрушенные времянки без окон и дверей. Дорогу к дому пенсионера нам показывает местный депутат Павел Лобода — он случайно встретил дедушку на улице, познакомился и предложил помощь. Оказалось, в списках на переселение пенсионера не было: дом бесхозный — про Иванова просто никто не знал. После звонка на мобильный мы еще несколько минут стоим у двери, пока хозяин откроет дверь — Николай Николаевич передвигается на протезах.

— Я сам из Таджикистана. Сын уехал сюда строить БАМ. А когда там война началась, русских стали притеснять, сын приехал и забрал нас с женой, — рассказывает пенсионер.  — Сначала жили в бараке по Веселой, потом его сломали. Здесь с 2000 года.

В деревяшке он живет один. Единственная родственная душа — дворняжка Ася.

— Дрова рублю, печку топлю, вода привозная. Тяжело? Да нет. Нормально. Не я же один так живу, — говорит Николай Николаевич и признается: — Но сейчас уже хочу переехать в квартиру. Был помоложе — жить в доме было проще.

Недавно дом приняли в муниципальную собственность, оформляют документы для постановки хозяина в очередь на переселение. Правда, ждать своего жилья он будет не в бараке, а в благоустроенной квартире — мэрия переселит пенсионера в маневренный фонд.

Таежка обманутых надежд

Сами себе наделали бардака — так характеризует решение предыдущих руководителей города не принимать жилье строителей в городскую собственность мэр Тынды.

— Когда в 90-х тресты и мехколонны начали банкротиться, они хотели передать все жилье в муниципальную собственность — но город не принял. Хотя был обязан принять, было даже соответствующее постановление Правительства РСФСР, — уверена Марина Михайлова. — Не было порядка в городском хозяйстве: не было учета строений, квадратных метров и количества людей, которые там остаются.

Поэтому после, как казалось, судьбоносного телемоста с Путиным, встала большая проблема — городские власти сами не знали, какова реальная ситуация с временным жильем. Деньги на переселение пришли по федеральной программе повышения устойчивости домов в сейсмических районах страны. Одно из ее главных условий — строительство быстровозводимого жилья. Так в Тынде появился знаменитый микрорайон Таежный. За пять лет там был построен 41 дом из запланированных 66.

Фото: Валентин Мельников

В мэрии не скрывают: в первые годы квартиры в Таежном получило много «случайных» людей. Ведь новое жилье выдавали не с учетом года постройки, состояния дома и времени проживания семьи, а просто по дате заявления, — порой без документов и прописки.

— Чиновники противоречили закону в программе, вписав строку: «по дате написания заявления». Но никто никому не объяснял, что, согласно Жилищному кодексу, для переселения должно быть заключение межведомственной комиссии, — говорит заместитель мэра Тынды Владимир Плюхин. — И не факт, что эту квартиру в бараке человек не купил неделю назад, а потом пришел с заявлением на переселение. Правоустанавливающие документы никто не проверял.

— Реальные бамовцы остались в своих бараках с печками, а самые хитрые переехали в новостройки, — констатирует мэр. — Порой жилье на Таежке получали люди, у которых и так в собственности было по 2—3 квартиры, а значит не было нужды переселяться. В итоге квартиры уже перепроданы по 3—4 раза. Сейчас вынесен очередной приговор суда, он еще не вступил в силу. Сотрудники мэрии участвовали в махинациях с жильем, и рядовые граждане подделывали документы и переселяли людей — так бывает, оказывается. Цена вопроса — 300 тысяч рублей. Уголовное дело возбуждено с помощью  ФСБ. Рассказывают истории, что можно было переселиться даже за норковую шубу.

Неразбериха с временным жильем привела к тому, что в первую очередь власти переселили людей из поселка Ветеранов — он был построен в 1982 году. «Разрушили хорошие дома с благоустроенными квартирами, а двухэтажные бараки 1932 года, построенные еще заключенными БАМЛАГа, с удобствами на улице и привозной водой остались», — недоумевает Владимир Плюхин.

Строительство домов на Таежке прекратилось в 2015 году. Федерация подняла регионам процент софинансирования по программе, но в дефицитном амурском бюджете средств не нашлось. «И хорошо, — не скрывает мэр. — Этот микрорайон, как гетто, — мы не можем дать людям землю под гаражи, под детские площадки — земля отдана под жилищное строительство, которое заморожено. Людям там не комфортно».

С 2016 года борьба с времянками продолжилась по программе переселения из зоны БАМа, переселения ветеранов БАМа, затем — по переселению из зоны промышленной застройки магистрали. Однако кардинально ситуация не менялась, констатируют местные власти.

Звонок президенту

В июне 2017 года в непростой истории тындинского переселения произошел новый поворот — все решил один звонок. На прямую линию с президентом России пробилась жительница рабочего городка Нягянь Ханты-Мансийского автономного округа. Она позвонила из строительного вагончика, в котором ее семья живет 20 лет, и спросила, когда государство переселит из времянок людей, осваивавших нефтегазовые месторождения в СССР.

Путин пообещал: программа продолжится, и власти постараются ее ускорить. И привел в пример Тынду, где «проблема расселения бараков решается с 2010 года». Спустя неделю после прямой линии на сайте Кремля появилось поручение главы государства «определить количество граждан, проживающих в не предназначенных для этого строениях, созданных в период промышленного освоения районов Восточной Сибири и Дальнего Востока, и утвердить комплекс мер по их переселению в новые жилые помещения, предусмотрев источники финансирования». Комментируя поручения, президент отметил: реальные масштабы проблемы временного жилья в регионах могут быть занижены. Именно так и получилось на севере Приамурья.

Мэр: мы начинали не с нуля, а с минуса

После президентского поручения Тынду ждала масштабная ревизия всего временного жилищного фонда и его постоянных жителей. Такую задачу муниципалитету поставило амурское правительство. Эта работа практически совпала с приходом в регион нового губернатора и нового мэра столицы БАМа.

— Мы начинали не с нуля, а с минуса. Раньше цифры выдавались по принципу «пол, палец, потолок». За бортом переселения остались сотни неучтенных бамовцев. Если бы все было с чистого листа — это одно, а нам пришлось исправлять чужие ошибки, — признается Марина Михайлова. — Системно жилищным вопросом никто не занимался — только точечно. Люди приходили в администрацию, уговаривали принять их жилье в муниципальную собственность. Этот процесс намеренно затягивали, порой бараки принимали через год. Некоторые умирали, пока подходила их очередь. Работаем над ошибками.

Новая администрация начала собирать информацию из разных источников.

— В прошлом году собрали всю информацию по спискам очередников с 2004 года — она не велась 15 лет. Все документы проанализировали, сравнили и сделали единый список, — объясняет Владимир Плюхин. — Пришлось поднять все дела по переселению, чтобы увидеть: где переселили точечно, где не переселили, где вообще жилье не узаконено. Например, приходит дедушка-бамовец с ордером на жилье по улице Ветеранов. У него квартира номер 3, по реестру из нее никого не переселяли. А дома уже не существует — его расселили и снесли. А про дедушку просто забыли. Он все это время снимал жилье и ждал очереди.

Огромную помощь в проведении инвентаризации оказали сами тындинцы.

— В телепрограмме «Час мэра» я предложила жителям временных домов отправить своего представителя на общее собрание. Дважды собирались в актовом зале администрации. Смотрите, сколько людей пришло, даже в проходах стояли, — мэр показывает фотографии в мобильном телефоне. — Жители принесли техпаспорта, заполняли анкеты, оставляли свои контакты. У нас огромные пачки заявлений, мы их обрабатываем, сравниваем с нашим списком. Большинство адресов — новые, про эти дома мы не знали. Принимаем выявленные дома и квартиры в муниципальную собственность, после чего признаем непригодными для жилья.  

Фото: Валентин Мельников

За годы ожидания у некоторых бамовцев ордера на квартиры потерялись, а некоторым их просто не выдавали — люди десятилетиями жили без документов на жилье. Прямо как в знаменитой советской песне — мой адрес не дом и не улица. Таким семьям чиновники советуют обращаться в суд. Для удобства жителей на сайте мэрии даже разместили образцы исковых заявлений. Чаще всего Фемида встает на сторону жильцов.  

Пока одни ждут новоселья в бараках, некоторые снова пытаются заработать.

— Были такие ситуации, что люди ждали, ждали своей очереди — не дождались, продали барак за 100 тысяч и уехали. И вот сейчас к нам приходит новый хозяин, приносит заявление: обследуйте мой дом, я жду переселения. И на моей памяти уже человек пять таких. Бизнес! — констатирует Марина Михайлова.

Город содержит пустые бараки 

Мэрия вынуждена нести затраты на содержание пустых времянок. «Сейчас у нас куча ветхих бараков. Например, 12 семей мы переселили, а по 1—2 квартиры, где люди прописаны и еще не расселены, остались. Мы давно бы снесли, но не можем — нам же люди вернули их в собственность, мы вынуждены их содержать. Поэтому колоссальные деньги улетают из бюджета на коммунальные услуги. Мы в большинстве квартир, конечно, снимаем радиаторы, но труба-теплоноситель к дому все равно идет, поэтому нам начисляют платежи, — констатируют в городской администрации. — Есть совсем пустые и непригодные дома, но это не говорит о том, что всех расселили, — люди просто не могут там жить, поэтому снимают другие квартиры».  

Два критерия для переселения

Администрация Тынды озвучила первые итоги масштабной инвентаризации времянок: в городе около 2 000 ветхих строений, в которых прописаны более 5 000 человек — это более 3 000 семей.

«У нас все строения учтены, даже те, которые уже не существуют — а люди остались. Учтены те люди, кто годами, десятилетиями жили в маневренном фонде, потому что их жилье уже разрушено», — объясняют в мэрии. Список висит в здании мэрии и на сайте: каждый может видеть, как продвигается его очередь. Параллельно чиновники совместно с миграционной службой, управлением Ростехинвентаризации, кадастровой палатой точечно проверяют годы постройки зданий, с учебными заведениями выясняют, в каких квартирах живут многодетные семьи. Поэтому реальные цифры постоянно меняются.

Работа должна завершиться к 20 февраля, после чего мэрия отправит актуализированный и честный список в областное правительство.

— Мы будем предлагать федеральному центру решение этой проблемы из одного источника, по одной программе, — говорит губернатор Василий Орлов. — Сейчас задача — понять объем проблемы, посчитать, сколько это стоит, и предложить решение. Без четкой аналитики мы никуда не сдвинемся — это будет метод латания дыры. Надеемся, в следующем году правительству совместно с мэрией Тынды эту тему удастся сдвинуть с мертвой точки. О результатах можно говорить через год, при условии: а) четкой аналитики и б) четкой программы на федеральном уровне.    

Однако уже сегодня ясно — новых домов в Таежном не будет.

— Надеюсь, с помощью амурского правительства мы будем покупать квартиры на вторичном рынке (их у нас порядка 700), либо будем строить капитальное жилье. Сколько навскидку надо денег, чтобы переселить всех? Ну давайте просто примерно прикинем. —Мэр берет калькулятор и считает:

 — Средняя стоимость квадратного метра в Тынде 39 тысяч 800 рублей, у нас в очереди почти 3 тысячи семей. Если каждой положено в среднем по 50 квадратных метров… Ой-ё, 6 миллиардов! А за эти годы уже потрачено порядка восьми миллиардов — и проблема не решена.

Тында ждет новую федеральную программу, исключающую точечное переселение —  тогда в городе будет общий для всех и прозрачный порядок.

— Освободившуюся от бараков землю с коммуникациями мы с удовольствием раздадим под индивидуальное жилищное строительство — уже ведем переговоры с потенциальными инвесторами комплексной застройки одной из улиц, — говорит Марина Михайлова. — Мечтаю построить таун-хаусы — одноквартирные двухэтажные домики с гаражом и огородом. Тогда сюда пойдет двухпроцентная дальневосточная ипотека — и тогда я буду самым счастливым мэром в Амурской области.

Возрастная категория материалов: 18+