«Хочу встретить день рождения Гордея дома»: история амурчанки, узнавшей во время беременности о раке

Фото из личного архива @annalonts

«Мы предлагаем аборт»

В ту ночь Анна проснулась внезапно. Рука почему-то лежала на правой груди, пальцы нащупали странное уплотнение. «Что это?» — удивилась будущая мама. Наутро позвонила подруге-врачу.

— Надо провериться, так быть не должно, — забеспокоилась та.

Увидев живот, ее согласилась принять заведующая амурской онкополиклиникой. Беременной сделали УЗИ. «Видны атипичные клетки. Но мы точно сможем поставить диагноз только после лабораторного исследования», — не стала пугать доктор. Анне провели трепан-биопсию и отправили домой дожидаться результатов. «Я старалась глубже дышать, гулять и думать о ребенке. В голове крутилось: «Это не со мной. Я приду, и они скажут: «Это ошибка», — делится женщина. В то же время ей навязчиво казалось, что опухоль растет.  

Спустя 10 дней раздался звонок: врач просила приехать на прием.

— Я не могу обсуждать это по телефону, — пресекла она тревожные вопросы.

С порога кабинета Анна все поняла по растерянно-сочувствующим взглядам медиков. «Все-таки у вас онкология», — проронила доктор.

— Я человек выдержанный. Моя задача была не выть. Я спросила: «Что нужно предпринять?» На что врач ответила: «Мы никогда с таким не сталкивались: рак и беременность. У тебя уже середина срока. Мы не знаем, что делать, как проводить химиотерапию, чтобы не убить ни маму, ни ребенка», — вспоминает Анна.

Ей посчастливилось никогда не избавляться от нежеланных детей. А этот малыш, Гордей, уже стал частью их семьи. «Я видела на УЗИ его личико, носик, я уже к нему обращалась», — переживала в тот момент мама. Ее же убеждали на шестом месяце сделать малое кесарево сечение. 

— Это недопустимо! — ее решительный тон ошарашил медиков.

— Вы должны в первую очередь думать о своем здоровье, а не о ребенке, который еще не родился, — услышала она в ответ.

Анна подписала отказ от прерывания беременности. «Мы с мужем расплакались в машине. Оба. Не знали, что говорить друг другу», — делится она. В областном перинатальном центре, куда направили онкобеременную на консультацию, спешно собрали консилиум. Неонатологи и акушеры должны были вынести решение — можно ли вызвать искусственные роды и вырастить 24-недельного ребенка в кювезе.

— В итоге сказали, что на таком сроке малыш еще не до конца сформирован и, если выживет, обречен быть инвалидом, — рассказывает Анна.

«Потом они думали удалить опухоль, удалить грудь. Но не знали, как провести операцию, как ставить наркоз беременной женщине…» — проносятся перед ней кошмары из прошлого.

Анна видела растерянность врачей и не верила в вынесенный ими вердикт. И продолжала поиски, консультируясь с частными специалистами.

— Мне очень повезло с онкологом-маммологом. Она позвонила главному акушеру-гинекологу при правительстве Амурской области, и та сказала, что Москва проводит лечение онкобольных беременных. Мой врач посоветовала: «Если у вас есть возможность, без промедления отправляйтесь туда». За свой счет. Сразу же я набрала номер НИИ Блохина (Национальный медицинский исследовательский центр онкологии им. Н. Н. Блохина. — Прим. АП)) и попросила записать меня к первому попавшемуся врачу. В понедельник я узнала диагноз, а в четверг уже была в столице, — рассказывает женщина.

«Моя жизнь больше мне не принадлежит»

По дороге в Москву мысли вихрем проносились в голове. «Почему сейчас? За что?» — думала она. Анне казалось: с ней такого не должно быть. Владелица студии красоты, спортсменка без вредных привычек, постоянно следящая за питанием — в 2016-м она завоевала титул чемпионки по фитнес-бикини. Неужели причиной стала поздняя беременность — в 37 лет? Ведь за месяц до положительного теста Анна прошла тотальное обследование — организм работал как часы. Позже в Москве ей скажут, что онкология была заложена в ее генах.

— Хотя у меня по женской линии никто раком груди не болел, — замечает Анна.

Она вспоминала, как сильно они ждали Гордея. Почти 15 лет после рождения первого сына Захаровы не решались на второго ребенка. «Карьера, ипотека — как у всех», — заключает она. А когда пришло большое желание, никак не получалось.

— Беременность не наступала год. Я уже забеспокоилась. Думала, может быть, возраст? — улыбается молодая мама.

Новую жизнь под сердцем она почувствовала, еще не увидев двух полосок на тесте. «Это был самый счастливый момент в моей жизни!» — теплеет ее голос.

…В суматохе перед сборами в Москву они с мужем не успели толком поговорить. Будущая мама приняла решение в самолете сама: если придется выбирать, она отдаст за Гордея собственную жизнь.

— Первое, что я хотела спросить при отказе — можно ли до 30 недель носить малыша и не лечить меня, — ее голос начинает дрожать. — Раз Бог послал мне ребенка одномоментно с болезнью — значит, задача у него такая. Дать жизнь этому ребенку и забрать мою…

Гордей чувствовал мамино смятение. «Я плакала всю дорогу. У меня начал болеть живот, случился тонус. Малыш лупил меня два дня напропалую, и я поняла, что просто не имею права так себя вести. Потому что моя жизнь больше мне не принадлежит», — рассказывает Анна.

Москва: лечение и роды

Сразу по прилете Анна Захарова поехала на консультацию. В НИИ Блохина амурчанку направили на гинекологическое обследование — от состояния малыша в утробе зависела тактика лечения. В первый же день Анна получила заключение: ребенок может переносить химиотерапию вместе с мамой. Протокол, оглашенный врачами, был жесток: после полугодового воздействия химиопрепаратами удаление обеих молочных желез.

— Казалось бы, рак молочной железы изучен вдоль и поперек, но его фенотипов безумное количество. Бывают очень тяжелые формы онкологии, и я, к несчастью, попала именно в это число. Мой фенотип называется «трижды негативный», он — один из самых опасных, — объясняет Анна.

Беременную амурчанку наблюдали сразу два научных центра: НИИ Блохина занимался лечением мамы, Национальный медицинский исследовательский Центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова отслеживал показатели малыша.

— Приходилось мотаться из одной части Москвы в другую на такси. Коронавирус, нельзя спускаться в метро. Было сложно. Гордей у меня молодец, — говорит Анна.

Как ни удивительно, химиотерапия — это 7 часов непрерывного капельного вливания — не вызывала у Анны даже тошноты. Самое жуткое воспоминание за период лечения — потеря волос. Это случилось на пятнадцатые сутки после первой капельницы — Анна как раз прилетела домой за теплыми вещами. «Вы занимались танцами в детстве? Когда сильно-сильно стягивают шишку на голове и болят все волосяные луковки… Резко обожгло скальп. Я провела рукой по волосам — и прядь осталась в руке, взяла вторую прядь — и она тоже осталась в руке… Я разрыдалась. Да, меня предупреждали. Но невозможно подготовиться к тому, что ты станешь лысой», — вспоминает Анна.

Когда муж брил ее машинкой, из глаз женщины текли слезы.

— Вить, ну как? Сильно дико? — спросила она, заранее зная честный ответ.

— Я люблю тебя любую. Главное, чтобы ты была здорова, — обнял ее он.

На следующий день Анна купила шапку и не снимала ее даже в коридорах больницы и дома.

Вторую половину беременности Анна провела на съемной квартире в Москве. За два месяца они с Гордеем перенесли три химиотерапии. С малышом под сердцем ей было легче — страх заглушался любовью и жалостью к нему.

— Нельзя было носить ребенка дольше 36 недель — стремительно старела плацента, защищавшая малыша. После третьей «химии», выпавшей на конец декабря, мне дали две недели отдохнуть, чтобы почистилась кровь, — рассказывает женщина.

Анну госпитализировали на платные роды в Центр Кулакова — квоту онкобольной амурчанке выделил региональный минздрав. Врачи настояли на естественных родах. «Мне нужно было продолжать лечение. А кесарево сечение требовало серьезного восстановления, ведь это большая кровопотеря, швы на матке и животе», — объясняет Анна.

Гордей появился на свет абсолютно здоровый. По шкале Апгар 8 баллов из 9. «У него были волосики», — с нежностью вспоминает женщина. Опасения докторов, что химиотерапия воздействует на малыша так же, как на маму, не сбылись. Видимо, такова была сила ее любви.

После родов онкомаме дали таблетки, подавляющие лактацию. На третий день выписали, на пятый она уже проходила четвертый курс «химии». Анна чувствовала себе счастливой и почти здоровой. Опухоль уменьшилась до размеров горошины. Москва расписала протокол лечения и отправила амурчанку продолжать терапию по месту жительства.

Рецидив

К лету 2021-го Анна Захарова со вздохом облегчения оглядывалась в страшное прошлое. «Проклюнулись» первые волоски. Хотя за полгода она даже привыкла к себе такой — лысой, без бровей и ресниц. Амурчанка начала вести блог счастливой мамы, победившей рак и родившей здорового малыша. «Я хотела показать женщинам на своем примере, что онкология и беременность — это возможно! Что не обязательно делать аборт», — рассказывает женщина.

 — Что я буду чувствовать во время химии? — спрашивали ее такие же онкобеременные из разных уголков России и зарубежья.

В июне Анна уехала в Москву на операцию, которая должна была поставить финальную точку в этой войне.

— Я была спокойна. Московские врачи провели одномоментное удаление молочных желез и реконструкцию груди, то есть заменили мою грудь на искусственную, — рассказывает женщина.

Сразу по возвращении в Благовещенск у Анны воспалился лимфоузел подмышкой. А дальше — новый круг ада. На УЗИ врачи увидели метастазы в печени.

— Не опишу словами это отчаяние. Я была уверена, что все хорошо. Ведь изначально мне диагностировали вторую стадию рака, которая поддается полному излечению. Я думала: наконец-то смогу наслаждаться материнством. Гордею тогда было лишь 4 месяца, — в ее голосе звучат слезы.

Никто не называет причину столь негативного сценария. «Можно только предполагать, что в Москве за свой счет я покупала качественные препараты, а в нашей поликлинике меня долечивали дешевыми аналогами. Корейские врачи называют ошибкой реконструкцию груди. Они считают, что при моей форме заболевания такая операция возможна спустя 5 лет стабильной ремиссии», — делится Анна.

Лечение в амурской столице не дало результатов — метастазы стремительно расползались. Супруги Захаровы подали заявку в клинику Южной Кореи и открыли сбор — собственные сбережения давно закончились. Перед отъездом Анна, набравшись сил, рассказала правду маме и старшему сыну Ване.

— Несколько лет назад ушел мой отец. Схватило сердце, он умер у мамы на руках. Моя бабушка, папина мама, помешалась от горя: сын виделся ей мальчонкой. Она тоже умерла от инфаркта на маминых глазах. Я обещала маме, что все будет хорошо. Другого она не переживет, — старается держаться Анна.

С конца октября амурчанка за границей, корейские врачи уже приступили к курсам химиотерапии. Ее самая большая мечта — встретить день рождения Гордея дома. 16 января их малышу, прошедшему такой трудный путь на этот свет, исполнится год.

Вы можете помочь Анне

Реквизиты для перечисления денежных средств:

СБЕР 4276 0300 1951 8204 (Анна Александровна З.), телефон 8 914 559-31-32 (привязан к карте);

СБЕР 4276 0300 1136 4722 (Виктор Анатольевич З.);

ВТБ24 5368 2902 3505 8098 (Виктор Анатольевич З.).

Возрастная категория материалов: 18+