«Вечная слава офицеру Ванюше»: «Амурская правда» нашла уникальные фронтовые письма и артефакты

Тесть и зять  

После гибели сына родителям стали приходить письма от незнакомого человека 

В марте 1945 года в газете Хабаровского края «Тихоокеанская звезда» был опубликован материал с письмами, которые писал родителям погибшего в 1944 году амурчанина Ивана Иванчика его боевой товарищ. Он хотел поддержать семью своего друга, который был намного его моложе. «Тесть и зять» — так звали их в части.   

Одно горе на всех

«Большое горе постигло семью Сузун, проживающую в деревне Поляна Серышевского района. Недавно на фронте был сражен насмерть их сын Иванчик Иван Емельянович. Разве найдешь такие слова, чтобы обладали они силой, способной утешить сердце матери и отца, потерявших любимого сына. Нельзя сыскать подобных слов, как нельзя измерить и глубину такого горя. У погибшего сына на фронте было много искренних друзей. Известно, как крепка и неразрывна солдатская дружба, рожденная в боях и походах.

И потому-то никто в семье Сузун не удивился, когда на их имя с фронта пришло письмо, написанное чужой рукой: семья знала, что это кто-нибудь из многочисленных товарищей Вани, о которых он столько писал. Автор письма — старшина Иван Алексеевич Зятьков — добрыми и простыми словами утешал родных Вани. Семья погибшего воина была взволнована этим теплым участием фронтовика в их горе. Родные Ивана прислали письма старшины Зятькова в редакцию с просьбой напечатать их в газете. Они хотят, чтобы узнали люди, как благородна душа русского солдата. Мы исполняем просьбу родных погибшего лейтенанта». 

Названый отец 

«Здравствуйте, милая семья Сузун! Пишет вам фронтовик старшина Зятьков Иван Алексеевич — близкий друг и названый отец вашего любимого сына, покойного Ивана Емельяновича. Для вас я человек незнакомый, но на войне я породнился с вашим сыном и хочу рассказать об этом, поделиться с вами, стало быть, и моим горем. Погиб наш любимый офицер Иван Емельянович от вражеской разрывной пули в голову, и эта утрата до глубины души взволновала всех наших солдат и офицеров.

Ванюша совсем юным был. Он писал письма моей дочери Ниночке и всё говорил, что после войны уедет на мою родину к Нине и коль по душе придутся друг другу, то поженятся. Так нас в части и звали — тестем и зятем.

Ваня раньше меня учил, когда я был рядовым, а потом я стал сержантом, был парторгом части, а Ваня — комсомолец. Спали мы с ним в землянке рядом, кушали вместе, никогда он на меня или своих подчиненных не сказал плохого слова; все его любили, и он был действительно любимым офицером всей нашей части. Веселый такой, любил песни петь, играть на гитаре, плясать. Всё время приглашал к себе на Дальний Восток, показывал вашу фотографию. А за два дня до гибели перевели Ваню в другую часть. И вот я узнал печальную весть о его смерти. Загрустили все солдаты, так тяжело у всех на сердце!»

Последний долг

Я принял меры к розыску места, где похоронен Ваня. С трудом нашел, и с разрешения командования отрыл его, вытащил из могилы, отмыл начисто, уложил в гроб, через командование попросил духовой оркестр, и вся наша часть проводила Ванюшу на кладбище, отдали ему — любимому офицеру и сыну моему — последний долг, и на могиле выступили с прощальным словом. Мы все поклялись у гроба любимого офицера отомстить за него врагу. На могиле мы сделали ограду, покрасили голубой краской и памятник поставили. А похоронили Ваню восточнее деревни Селец, на опушке около леса, неподалеку от города Новогрудок. Посылаю вам фото, где Иван Емельянович лежит в гробу. Я стою у его головы, рядом со мною друг его капитан и другие товарищи. Как получите письмо, пишите мне ответ».

«Нам есть за кого мстить»

«Милая моя родная семья! Ваше горе — это общее наше горе, всего народа горе. Много враг причинил нам беды. У меня тоже трое братьев погибли, сестру с тремя детьми немецкие звери живыми сожгли. У всех нас горе. Всем есть кого оплакивать и за что мстить. У меня родину спалили — любимую Брянщину, семья намыкалась, спасаясь от немецкой оккупации. Что поделаешь — горе велико. Но очень прошу я вас — в тоску особенно не вдавайтесь. Мы здесь отомстим проклятому врагу за всех и за вашего Ванюшу. Недалек тот день, когда мы водрузим Знамя Победы над Берлином. А тем, кто со славой погиб за Родину, тем героям — вечная память! За нашу русскую землю воевали они, за нее и голову сложили. На их могилах по весне будут расцветать самые красивые цветы, птицы будут распевать славные песни, и прохожие люди около могил будут всегда склонять голову над боевой солдатской памятью.

Вечная слава любимому офицеру Ванюше, а нам — дорога вперед на запад, на Берлин. Идет по немецким землям доблестная Красная армия. Идет она на Берлин, чтобы навсегда сокрушить гитлеровскую Германию. Об этом победном наступлении узнает ежедневно вся наша необъятная Отчизна». 

Последний подарок мужа

Старая шкатулка хранит память о том, кто не вернулся с войны

Фото: Никита Печеник

В Поярковском краеведческом музее хранится невзрачная деревянная шкатулка. Никакой ценности она не представляет. Но за этой самоделкой стоит память длиною в полвека.

Шкатулка сделана из слоеной фанеры, инкрустирована соломкой, украшена открытками. На задней стенке — копия картины Боровиковского «Портрет М. И. Лопухиной», на крышке — копия картины Репина «Не ждали». Эту вещь сделал своими руками и подарил молодой жене Евдокии Сергей Рыбьяков.

Евдокия и Сергей поженились перед самой войной. В 1941 году 28-летнего жителя Михайловского района призвали на фронт. Больше своего мужа женщина не видела. Сергей Викулович Рыбьяков пропал без вести в 1942 году. Как он погиб и где похоронен — никто не знает. 

Самодельный подарок Евдокия Тихоновна бережно хранила больше 50 лет: всё это время он напоминал ей о муже.  Когда-то новая и красивая, с годами шкатулка потускнела, появились трещинки и потертости. Но всё равно была дорога сердцу Евдокии Тихоновны и стала частью ее жизни. В память о погибшем муже жительница Пояркова в 1993 году передала ее в дар районному музею. 

Нет в живых уже самой Евдокии Тихоновны, остались ли у нее дети или внуки — неизвестно. Но маленькая, потемневшая от времени, шкатулка помнит и руки мастера, ее сделавшего, и простую русскую женщину, хранившую память о любимом человеке, не вернувшемся с войны.

Кто писал в Благовещенск фронтовые письма на немецких салфетках  

«Амурская правда» нашла внучку автора необычных посланий

Павел Аганин (сидит) вместе с однополчанином, Германия, август 1945 г.

Среди фронтовых солдатских писем, хранящихся в областном краеведческом музее, есть три удивительных послания. Они отличаются не только своим нестандартным — квадратным — размером бумаги. Письма написаны на тончайших, похожих на ткань, немецких салфетках с рисунком. Возможно, эти элементы столовой сервировки принадлежали какому-то разрушенному ресторану, кафе или семье зажиточного бюргера.  Отправлены они в 1945 году благовещенцем Павлом Аганиным из Восточной Пруссии и адресованы жене Надежде и сыну Геннадию. 

Павел Аганин был призван в армию в 1941 году, окончил Харьковское военно-политическое училище, которое размещалось тогда в Ташкенте. Затем его направили на ускоренную учебу в Ульяновское танковое училище, откуда он выпустился в звании капитана. Воевал танкистом, под Кенигсбергом был тяжело ранен. Именно оттуда в далекий Благовещенск приходили необычные письма. «Амурская правда» сохранила пунктуацию и орфографию писем.

Фото: Никита Печеник

«Научиться играть он должен» 

«Письмо от 2.02.45 г. Здравствуй моя милая Надичка, сын Геночка. Шлю вам пламенный сердечный привет с фронта. Нахожусь в В-Пруссии, вчера принял подразделение.  Находимся пока в обороне, дни тянутся долго, да еще погода стала паршивая, слякоть, вода. В наступлении дни проходили быстрее каждый день разнообразие, города, деревни. Немцы драпают, бросают много ценного барохла, но не тянет меня и не манит ничего, только одна дума и мечта как бы скорее увидеть Вас обнять расцеловать по-настоящему в действительности и зажить новой жизнью. А все, что сдесь валяется наплевать. Будем живы, сами наживем свое отечественное. Живи не тужи, до встречи не далеко. Береги сына, создавай ему условия в учебе и жизни, он ведь у нас единственный сын, может быть, больше и не быть (только не думай, что уже не пригоден я). Очень скучаю, что нет писем в данное время ни от кого. Пиши и еще раз пиши, очень жду. Целую, целую, целую, целую. Твой П.Т.» 

«6.04.45 г. Здравствуй моя дорогая Надичка и сын Геночка. Сообщаю, что я жив и здоров, чего и Вам желаю. Пока нашу часть вывели из боя, предстоит небольшая передышка и учеба. 5-го апреля послал Вам посылку, в ней подарок для сына, такой подарок, которым он должен овладеть. Научиться играть, может быть он один из семьи овладеет этой музыкой. Для этого тебе придется подыскать учителя сколько будет стоит я оплачу, но научиться играть он должен. Чтобы в день нашей встречи он веселил нас с тобой. В посылке аккордеон, о котором я веду речь, губная гармошка, игрушечный пистолет, две пары красок и перчаток, полотенца, ручка с вечным пером. Если все это дойдет, то будит очень хорошо. Поздравляю с 1-м маем. Целую крепко, крепко.  Ваш П.Т.» 

Домой Павел Аганин вернулся в 1946 году, в мирное время работал в Благовещенском управлении торговли начальником планово-финансового отдела, в 1974 году вышел на пенсию.

Внучка танкиста

Фото: Никита Печеник

Время неумолимо, и мы вряд ли узнали бы — получила Надежда немецкий аккордеон и научился ли Гена на нем играть? Но журналистская работа тем интересна, что случаются невероятные совпадения. В поисках фактов о Великой Отечественной войне я обращалась в амурские хранилища истории. И в Белогорском краеведческом музеи мне несказанно повезло: трубку взяла заведующая экскурсионным отделом Марина Геннадьевна Новикова. В нашем разговоре она случайно обмолвилась о том, что ее дед писал письма бабушке на немецких салфетках. Марина оказалась внучкой Павла Аганина и дочерью того самого «Геночки»!

Марина Геннадьевна рассказала, что отец, действительно, играл на аккордеоне — научился сам. Она до сих пор помнит красный футляр, в котором лежал инструмент. Но откуда в семье появился аккордеон, она не знает. Дедушка Павел Тимофеевич скончался в 1994 году в возрасте 82 лет, через год умерла бабушка Надежда Симоновна. Нет в живых и ее отца Геннадия Павловича. 

 — У меня на память от деда остался замшевый блокнот, возможно, тоже немецкий, —говорит Марина Геннадьевна. — Это своего рода песенник, куда дедушка записывал своим красивым почерком слова русских песен. 

Семейная реликвия спасла от голода

Женщина свято берегла швейную машинку

Фото: Музей с. Константиновка

В 1941 году главу семьи Володиных, живших в селе Ушанка Пензенской области, призвали на фронт. Его жена Анна Семеновна решила уехать подальше от войны и вместе с двумя маленькими дочками отважилась на переезд на Дальний Восток. 

Больше четырех месяцев добирались они до Амурской области. Видели всякое: смерть, грабежи, убийства. Единственной ценной вещью семьи была швейная машинка Подольского завода 1928 года выпуска с уникальным плавающим челночным механизмом. Эту машинку Анна свято берегла и, отлучаясь на станциях за кипятком, строго-настрого наказывала дочерям не отходить от нее. 

Швейная машинка спасала семью от голода. Во время стоянок Анна пришивала оторванные карманы, латала дыры, ушивала и расшивала одежду, делала всё, о чем ее просили пассажиры. Тем и зарабатывала на кусок хлеба для детей. Военное время было голодное, но главное «орудие производства» удалось сохранить, о чем Анна Семеновна потом вспоминала с гордостью и всегда говорила, что именно эта машинка позволила им выжить.

После войны к семье, в селе Октябрьском, вернулся муж и отец, а с 1991 года супруги проживали в селе Коврижка Константиновского района. Их старшая дочь Зинаида всю жизнь проработала сельским бухгалтером, младшая Мария — животноводом в колхозе.   Швейная машинка долгие годы хранилась в семье, затем семья решила передать ее в Константиновский музей.

Благодарим за помощь в подготовке материалов районные музеи Серышева, Пояркова, Константиновки, а также областной краеведческий музей.         

Возрастная категория материалов: 18+