В списках не значится: амурские поисковики — об уникальных находках на месте Сталинградской битвы

Яков Рюмкин Мирные воспоминания. Сталинград, 1943 г. Архивное фото. REMINI

Три медальона — два имени

Сфера интереса амурчан — Серафимовичский район Волгоградской области. В августе — ноябре 1942 года здесь в тяжелых боях погибли 4 100 человек, 1 000 из которых — амурчане, воевавшие в составе 96-й амурской стрелковой дивизии.

— Планируем закончить раскопки на этом плацдарме каждый год, но каждый год обнаруживаются какие-то новые обстоятельства, — рассказал Андрей Сергеевич. — В прошлом году вышли на захоронение на краю поля, где подняли останки военнослужащих и нашли три медальона — это очень большая удача. Имена двоих военнослужащих удалось восстановить.

Медальоны — это небольшие карболитовые капсулы или обычные гильзы с бумажными листками, где указывались фамилия, имя и отчество бойца, место и год рождения. Их обычно хранили в карманах или в сапогах.

— Поэтому весь «настрел», что мы находим, тщательно обследуем, — добавил поисковик. — Другая проблема, что заполнять медальоны — записывать информацию о себе в «смертный» медальон, — считалось плохой приметой. Мол, стоит заполнить, и тебя в ближайшем бою убьют. Поэтому всегда вскрываешь медальон с огромной надеждой и страхом — повезет на этот раз или нет. Но иногда вместо личных данных о бойце получаешь нитку с иголкой или спички.

Еще большая удача, что два медальона из трех удалось прочесть. Помогли в этом наработки криминалистов.

— Информация с одного из медальонов безвозвратно потеряна — при контакте с внешней средой бумага быстро превратилась в прах, такое, к сожалению, случается, — продолжил рассказ Андрей Орлов. — Зато с остальными, а мы впервые привезли медальоны с раскопок, повезло.

«В одну из экспедиций коллеги нашли алюминиевую ложку, на ней было нацарапано «Свободный, Бардагон» — явно человек из наших мест».

Вскрыть и прочитать капсулы поисковики попросили криминалистов из амурского УВД. Специалисты вскрыли первый медальон, его бланк был заполнен химическим карандашом — и читался идеально. Отрыли второй. Достали типографский бланк — пустой! Просветили под парами йода — ничего нет!

— Текста не было видно, только какие-то пятнышки, — Начал рассказывать увлекательную историю Андрей Сергеевич. — Но мы не теряли надежды. Удалось прочесть фамилию бойца и место рождения в Москве и Минске с помощью сложной работы с цветами. По одному из найденных бойцов инициировано перезахоронение в Тамбовскую область, по другому — дело застопорилось, поскольку он был призван в военкомате Днепропетровской области, а сейчас с военными учреждениями Украины достаточно плохая связь. Поэтому он будет захоронен по месту нахождения, а имя и фамилию нанесут на памятник.

Невероятная удача, если рядом с останками удается найти именную вещь. «В одну из экспедиций коллеги нашли алюминиевую ложку. На ней было нацарапано «Свободный, Бардагон» — явно человек из наших мест. А вместо имени нацарапал инициалы — В.И. Это сотни, если не тысячи вариантов. Лучше бы фамилию свою написал!» — посетовали поисковики.

«Мы не любим статистику»

«Мы не очень любим статистику», — сразу предупредили самоотверженные ребята. В первую очередь потому, что она не отображает тот объем работы, которая сделана. Для того, чтобы найти этих трех человек, пришлось перелопатить тонны тяжелой волгоградской земли.

— Чтобы восстановить фамилии 7,5 тысячи человек, которые погибли именно в тех местах, где мы работаем, пришлось переработать список на два миллиона человек. Наша главная задача — не кости найти, а вернуть личность человеку. Зачастую, обнаруживая места неучтенных захоронений, мы их не копаем, а передаем информацию в военкоматы, чтобы установить на этих местах памятные таблички, мемориалы.

Всего же на Серафимовичском плацдарме, в квадрате, который размером примерно с Благовещенск (10 на 10 километров) в ровной, как стол, степи, по подсчетам амурских поисковиков, похоронено не менее 20 тысяч человек — потери и Красной армии, и противника.

— В 2017 году мы обнаружили не учтенное госпитальное кладбище, которое не проходило по документам Минобороны, — продолжил Андрей Орлов. — По нашим данным, на небольшом участке земли было захоронено 163 человека, местные жители же утверждают, что не менее 300. Провели контрольное вскрытие — лежат один к одному, без одежды, оружия. Было огромное желание у разных людей это дело разворовать, выкопать, мы помешали. Кладбище оставили в покое. Теперь работаем над тем, чтобы произвести отчуждение земли, сделать кладбище и установить мемориальную доску. Имена этих людей, которые там похоронены, известны.

Не каждый год приносит такие впечатляющие находки.

— В 2018 году мы ничего не нашли, но провели тщательнейшую рекогносцировку местности, что позволило нам понять, где копать дальше, — объяснил исследователь. — Разведали грунты, привязались к местности, провели фото-фиксацию, много было проделано архивной работы. Это был далеко не отрицательный результат, хотя и не было находок. Поисковая работа — это не только экспедиция. К 21-дневной экспедиции мы готовимся 11 месяцев. Это и исследовательская работа, и организационная. Это огромный объем переписки со всеми службами, главами, собственниками земли. Организация перелета, цена на билеты постоянно растут. В прошлом году только билеты обошлись нам в полмиллиона рублей.

По минному полю

Серафимовичский плацдарм дважды переходил из рук в руки — его то захватывали фашисты, то вновь отбивали советские солдаты. Район Сталинградской битвы до сих пор опасен для человека, так как в земле и сегодня находятся тонны взрывчатых веществ, оружия.

Именно из-за вопросов безопасности амурские поисковики отказались от идеи брать в экспедиции волонтеров и школьников.

— У нас были случаи, когда и амурские поисковики чуть не подорвались, — припомнил Андрей. — Места, где были основные очаги сражений с фашистами, спустя 75-лет, до сих пор считаются районами опасного земледелия. Ежегодно десятки килограммов взрывчатых устройств находят, но все уничтожить невозможно, хотя, крайне необходимо. Судя по документам, только правый берег Дона — настоящая «долина смерти», где были поставлены десятки тысяч мин. Когда солдаты Красной армии пошли в наступление в этом месте, то почти все из этой атаки полегли, а немногочисленные выжившие отходили по трупам, буквально. Взрывы прекратились только тогда, когда тела покрыли поле. Скаты Донской гряды были все красные — кровь стекала.

Во время экспедиции 2018 года амурчане подняли из земли несколько десятков килограммов взрывоопасных предметов — фугасы, гранаты, коктейли Молотова. Саперы Южного военного округа все позже подорвали.

— Кроме этого, работа в степи — это крайне тяжелый физический труд, на палящем солнце с утра до вечера, — озвучили еще одну причину отказа от участия детей опытные поисковики. — А грунт там такой, что лопату бросаешь в землю. А она отлетает, словно от асфальта. Взрослые мужики до места отдыха доползают от усталости. Ну о каких детях может идти речь?

Финансовый вопрос тоже повлиял. «Если не попасть в квоту, билеты на ребенка стоят столько же, сколько и на взрослого. Тогда мы лучше возьмем сильного мужика, который может много работать. И взрослый понимает, что если что-то звякнуло, то нужно остановиться, аккуратно зачистить это место и посмотреть, что звякнуло», — добавил Андрей.

— Тем более что местные рассказывают, что в 80-х восемь местных пацанов подорвалось: что-то нашли, в костер бросили — и восемь трупов, — привел еще один веский аргумент Андрей. — У местных чуть ли не на генетическом уровне засело, что в опасные места лучше не ходить. Хотя черных копателей тоже хватает — ищут артефакты: оружие, личные вещи, награды, лом черного металла.

А находки действительно случаются жуткие. Амурчанам как-то позвонил местный житель — дедушка на своем участке копал яму для нового туалета. Копал, копал — и вдруг штыки пошли, а под ними 15 бойцов.

— Видимо, он наткнулся на авиационную воронку, — объяснили специалисты. — В нее сбросили сначала тела, а сверху оружием забросали и закопали.

«Могил нормальных нет!»

За годы раскопок амурские поисковики наработали уникальный опыт и заслужили доверие у местного населения.

— Мы, когда впервые вышли в поле, то думали, что найдем захоронения по холмикам и углублениям, — рассказал о первом опыте Орлов. — Копали, копали западины, а находили только какой-то мусор. Стали разбираться и поняли, что именно здесь не было никаких захоронений. Сейчас объясню почему. Во время операции, в ходе которой был прорван фронт и окружена группировка противника, Красная армия быстро ринулась вперед — наступила снежная зима, собрать и нормально похоронить погибших не смогли. В марте 1943 года фронт был уже далеко, а из-под снега стали «выплывать» оставленные трупы — наши, немцы, итальянцы, румыны. Власти мобилизовали местное население — женщин, детей, стариков — для уборки убитых, чтобы предотвратить эпидемии. Женщины не могли выкопать глубокую могилу, поэтому трупы стаскивали в оставленные воронки, окопы и просто присыпались землей. Кстати, это распространенная ошибка начинающих поисковиков. Для них могила — это тумбочка со звездочкой, затерянная в лесу. Ничего подобного. В таких местах, как Сталинградская битва, свалено все в кучу.

Еще один бич военных археологов — всевозможные приписки в официальных документах военного времени.

— У нас есть документы, где указано, что на такой-то высоте, в 300 метрах от вершины на северном скате, — захоронение. Мы находим по координатам это место — уточняем все по спутнику. Начинаем копать — пусто. Это все, потому что в отчетах делали приписки. В штаб подавались донесения о потерях во время боя за эту высоту, а там брали территорию и с потолка указывали на ней место захоронения, — объяснили специалисты из Приамурья.

Коронавирус спутал планы

В экспедицию амурские поисковики обычно отправляются в августе, когда в Волгоградской области самый сухой период. Однако в этом году планы может изменить пандемия коронавируса.

— Если не получится улететь в Волгоградскую область, нам есть чем заняться у нас в регионе — здесь работ, связанных со Второй мировой войной, тоже хватает. Есть места (не так далеко от Благовещенска), где располагались госпитальные кладбища (не будем называть точные места), и одиночные могилы — будем исследовать, — поделились ближайшими планами поисковики.

Мертвые фашисты вместо указателей: легенды от местных жителей

Еще одна обязательная часть исследовательского труда — работа с местным населением. Хватает, конечно, и выдумок.

— В одном месте стали часто попадаться свиные кости, расспросили об этом у местных, — припомнил Андрей. — А те рассказали жуткую страшилку про «свиней-фашистов». Мол, немцы во время войны построили свиноферму, а сами животных не кормили. Свиньи эти как-то так оголодали, что устроили побег, а по дороге разрыли могилу красноармейцев и съели несколько трупов. Позже мы узнали, что это не более чем байка. Согласно документам, свинарник организовали уже после войны — в 50-е годы.

Хотя встречаются и более правдоподобные, но не менее жуткие легенды.

— Зимы в тех районах снежные — часто случаются настоящие бураны, — припомнил еще одну историю амурчанин. — Во время вьюги дороги не видно. Так вместо указателей ставили мертвых немцев с вытянутой в нужную сторону рукой, пятую точку винтовкой подпирали — указатель готов. Так от одного немца к другому и ходили. Допускаю, что вполне это могло быть.

Есть у местных жителей легенда о некой «черной балке», куда танки сваливали и немецких генералов с крестами на груди.

— Особенность этой Донской гряды — глубокие балки (промоины), которые уходят на десятки метров в глубину, — рассказал Андрей. — Расстояние между краями может быть небольшим — несколько метров, а глубина провала — метров сто. Вниз посмотришь, а там макушки деревьев. Говорят, что немцы, когда шли при отсутствии инженерных частей, наводивших мосты, просто над такой балкой танк переворачивали и по нему проезжали. А эти танки-мосты так и оставались. Со временем ржавели и падали в эти балки. Но спуститься без специального оборудования и найти там что-то практически невозможно. Однажды один из наших поисковиков рискнул спуститься на дно такой балки, а там граната лежит — с войны осталась.

— Большая сложность работы в том же Серафимовичском плацдарме — сама земля, — поделился Андрей. — Уже после войны Дон сместился на 200 метров западнее старого русла, несколько раз сильно разливался, и эти участки полностью уходили под воду. Сейчас в некоторых местах слой ила может быть больше двух метров. А ил прессуется до состояния бетона. Кроме этого, есть заболоченные места, которые тоже практически невозможно исследовать. Конечная наша цель — увековечивание памяти погибших. Хотя мы понимаем, что фраза о том, что война не закончится, пока не будет найден последний солдат, — пафос. Невозможно это… Наша задача — отыскать как можно больше, всех пересчитать и сделать место поклонения.

По военному пути предка: поисковики помогают родственникам найти без вести пропавших  

Зимой, когда все необходимые документы успешно сданы в нужные ведомства, у амурских поисковиков появляется время для другой большой и важной работы — проекта «Судьба солдата».

— Оказываем помощь родственникам в поисках их пропавшего без вести или погибшего фронтовика, — рассказал Андрей Орлов. — Этот проект — документальный, основан на исследовательской работе. Внуки, правнуки предоставляют нам имеющиеся сведения о человеке, который воевал, а мы начинаем копать информацию о нем по документам. Мы даем людям направление, где искать: конкретно расписываем, в какой архив обратиться, адреса и ссылки военкоматов, советуем, как восстановить необходимые документы, и многое другое.

Только в прошлом году с просьбой отыскать следы воевавшего к поисковикам обращались более 190 раз. Но амурчане не всегда остаются довольны выполненной работой.

— Есть семейные легенды, которые передаются из поколения в поколение, мол, наш прадедушка чуть-чуть Гитлера не убил. Многие считают, что их фронтовик обязательно герой-летчик или разведчик и непременно дошел до Берлина. А когда узнают, что их прадед на фронте был поваром или обычным техником, разочаровываются, — припомнили такие случаи исследователи. — Для нас же все, кто прошел ту войну, — настоящие герои. Именно для таких незаметных героев, которые вовремя доставили почту, приготовили обед, наладили связь, сделали дорогу, и была учреждена медаль «За боевые заслуги». Хотя встречаются и уникальные судьбы. Например, медсестра, которая вынесла с поля боя больше сотни человек. Но были и предатели, и дезертиры. За столько лет работы мы четко поняли, что война — это совсем не героическое дело, а грязь, пот, кровь…

Еще одна сложность поиска — недолговечная человеческая память.

— Иногда даже отчество прадеда могут перепутать, не то что точные годы рождения называть… Поэтому у нас в работе есть такое понятие, как версии. Например, есть у нас деревня Максимовка, и в ней живут 20 семей Максимовых, у каждого по 10 детей, которые рождены примерно в один год и все ушли на фронт… Поэтому сложно найти какого-то конкретно Максимова. Порой, чтобы найти одну нужную фамилию, перебираешь список в 20 тысяч, который не сортирован в алфавитном порядке. Это неинтересный, монотонный труд.

Возрастная категория материалов: 18+