В сердце Антарктиды: житель Благовещенска уехал работать врачом на Южный полюс

Военврач в Антарктиде

Константин Коротаев — коренной благовещенец, родился в 1964 году. В 1987 году закончил благовещенский медицинский институт и по распределению попал на Сахалин. Четыре года работал в детской хирургии. А в начале 90‑х, в перестроечные годы, попал на военную службу и почти четверть века служил хирургом в пограничном госпитале.

— Выезжал на землетрясение в Нефтегорске в 1995 году и на курильское землетрясение в 1994‑м. Так что опыт работы в экстремальных условиях у меня есть, — рассказал Константин Сергеевич. — В 2015 году я вышел на пенсию. После этого работал преподавателем в медколледже. Организовывал эндоскопическую службу в госпитале Российской Армии. А теперь оказался в Антарктиде.

В погоне за романтикой

Как я решил поехать в Антарктиду? Было очень много отправных моментов. Во-первых, в детстве я 10 лет танцевал в моем любимом ансамбле «Ровесники», и каждое лето мы выезжали на гастроли. Поэтому я, как лягушка-путешественница, привык к дальним поездкам. А во‑вторых, это конечно книги и фильмы, которые мы в детстве читали и смотрели: «Семеро смелых», хороший фильм «Хирурги».

У меня даже была небольшая мечта стать судовым врачом. Поэтому, когда в 2015 году я вышел на пенсию, пошел первым делом узнавать, где можно устроиться врачом на суда дальнего плавания. Но такой возможности не было. А вот написав в Арктический и антарктический научно-исследовательский институт, узнал, что им требуются врачи на антарктические станции. А побывать в Антарктиде — это же вообще что‑то очень необычное. Так что, скорее всего, здесь сработали детские воспоминания и романтика.

Но решился не сразу. К этой поездке я готовился, наверное, года два. Вынашивал эти мысли. Дети и жена об этом знали и, может быть, не воспринимали всерьез. Но в итоге отпустили они меня легко.

Путь в Антарктиду

В начале октября 2020 года я приехал в Санкт-Петербург, чтобы оформляться в экспедицию. Какого‑то специального отбора для того, чтобы попасть в Антарктиду, не существует. Конечно, все проходят медицинскую комиссию, делают прививки, в том числе и от желтой лихорадки, потому что планировалась остановка в Африке. Ну и пришлось побегать, чтобы документы все собрать.

Потом, в связи с пандемией, нас всех сначала поместили в гостиницу полузакрытого типа, а затем вообще отправили на две недели в изоляцию в обсервацию за городом. И я две недели жил один, не выходя из комнаты — собственно говоря, как и все остальные. Поэтому со своими коллегами я познакомился уже только в пути. Наше научно-экспедиционное судно «Академик Трёшников» названо в честь исследователя Антарктиды, Героя Социалистического Труда, бывшего директора Института Арктики и Антарктики.

 Флаг ансамбля «Ровесники» тоже отправился в Антарктиду в числе самых дорогих для Константина Коротаева вещей. Также врач взял с собой фотографии родных и друзей: «Сейчас они все на стенке у меня висят: мама, жена с дочками, друзья мои хорошие, прадед с прабабушкой». Фото: Константин Коротаев.

Пока добирались, конечно, было очень много интересного. Запомнились летучие рыбы, которые из‑под носа судна выскакивали и метров 50, наверное, летели по воздуху. Запомнилось, как выпрыгивают из воды дельфины. Кита лично я не видел, но зато видел рыбу-молот. Рыба-луна прямо с нами шла по курсу. Был у нас и день Нептуна, когда мы пересекали экватор. Вот тогда над нами, теми, кто впервые переходил экватор, поиздевались хорошо. (Смеется.) Было очень весело.

По пути мы делали остановки в Германии в Бремерхафене и в порту Кейптаун в ЮАР. Но чужую землю видели только с борта нашего судна. К сожалению, из‑за пандемии коронавируса нас на берег не выпускали.

Добирались в итоге мы около полутора месяцев. Когда увидели первые айсберги, все очень обрадовались. Потом была остановка в бухте. Высадка с борта судна проводилась вертолетом. И когда я впервые ступил на землю шестого континента, конечно, было очень волнительно. Это мягко говоря.

Поезд идет на «Восток»

 Почти две недели новая смена полярников добиралась до «Востока» санно-гусеничным поездом. Фото: Константин Коротаев.

Мы высадились с судна где‑то в середине января. Около семи дней пробыли на станции «Прогресс», пока готовился поход. Добирались до станции «Восток» санно-гусеничным поездом. Это несколько тягачей, которые тянут за собой двое или трое саней. На некоторых санях стоят так называемые балки — это вагончики, в которых живем мы — сменный состав станции, и водители тягачей. В каждом балке есть небольшой кухонный уголок, 5—6 коек, дизель-генератор, который обеспечивает теплом и светом, и санузел. Кроме того, на санях стоят цистерны с горючим и специальные вагончики с продуктами, которые мы везем на станцию, чтобы ими питаться целый год.

 «Где-то на 100-м километре нашего пути от «Прогресса» на «Восток» нас остановил гаишник. Мы сфотографировались с ним и поехали дальше», — рассказал Константин Коротаев.

Наш поезд шел, кажется, пару недель. 2 февраля мы прибыли. Встретили нас ребята с предыдущей, 65‑й, экспедиции, которые здесь зимовали. Встретили очень радушно, были нам очень рады. Конечно: год быть отрезанными от всего мира, и тут живые люди приехали. И мы были очень рады — столько добирались сюда. Почти три месяца прошло от Санкт-Петербурга до «Востока».

Сложнее всего из‑за нехватки кислорода

Сейчас, когда предыдущая смена уехала, на стации осталось всего 10 человек. Хотя, судя по фотографиям предыдущих экспедиций, бывало, тут зимовали до 30 человек.

Самое главное, что здесь беспокоит — это нехватка кислорода. Станция находится на высоте 3,5 тысячи метров над уровнем моря — естественно, здесь ощущается кислородное голодание. Даже когда просто по зданию ходишь: небольшая физическая нагрузка, и уже начинается одышка.

Морозы, конечно, здесь замечательные. Станция находится на полюсе холода. Среднегодовая температура у нас около минус 50 градусов по Цельсию. А зимой — в середине июля — начале августа, когда у вас лето — температура достигает минус 85 градусов. Но у нас одежда теплая, и в общем‑то никто не мерзнет. Единственное, когда на морозе нужно выполнить какую‑то мелкую работу, приходится снимать рукавицы, и руки замерзают. А еще мерзнут нос и щеки. И у меня зрение плохое, я ношу очки, но на улице от дыхания стекла сразу же запотевают, поэтому приходится выходить без очков. Кстати, в Санкт-Петербурге нам всем выдали красивые теплые сапоги. Но здесь они не котируются — все ходят в валенках. Наши русские валенки — самая лучшая обувь для Антарктиды: и тепло, и легко.

Воду добываем, запасая снег. Из снега вода получается не солевая, почти дистиллированная. Но во время путешествия мы запаслись морской водой, теперь ее понемножку добавляем в растопленную — где‑то 2—3 чайные ложки на литр, чтобы не вымывались из организма соли. 

Как мы воду морскую получили. Когда шли в Атлантическом океане, решили набрать за бортом: привязали ведро к веревке и забросили подальше, чтобы вода была почище. А ведро сказало «бульк» и распрощалось с нами навсегда. Хорошее было ведро — новое, оцинкованное, сейчас оно где‑то там, на дне Атлантического океана. Пришлось идти к боцману на поклон. Он высказался в определенных выражениях, привязал ведро сам и достал нам этой воды.

Пациентов пока нет

Мы здесь чуть больше месяца. Сначала занимались обустройством станции — готовились к зимовке. Заготавливали воду, перетаскивали на хранение продукты, которые привезли с собой.

Сейчас стало полегче, поэтому я приступил непосредственно к своим медицинским обязанностям. Разбирал привезенную аптеку, а заодно проверял срок годности лекарств, которые здесь в медпункте оставались. К счастью, пока моя работа только административная. От суровых условий никто сильно не страдает, никто не болеет. И дай бог, чтобы так и было. Народ сюда, конечно, едет не из хлипких.

Но, помимо профессиональной работы, у каждого из нас есть дополнительные обязанности. Так, мы по графику обязательно дежурим по камбузу, помогаем повару. Он у нас один. И по отдельному графику дежурим по зданию: уборщицы у нас нет, а порядок и чистоту надо соблюдать.

И, конечно, на станции проводится большая научная работа.  Гляциологи проводят бурение скважин и исследуют ископаемый лед, чтобы узнать, каким был климат тысячи лет назад. Синоптики ведут постоянные наблюдения за атмосферой и солнцем, передают данные, на основании которых как раз делаются долгосрочные прогнозы по погоде. Магнитологи наблюдают за магнитным полем земли.  Даже я, несмотря на свою обычную должность врача станции, провожу исследование влияния экстремальных природных условий на человеческий организм по заданию московского института медико-биологических проблем, который занимается космическими программами.

Жизнь под снегом

 Вход в жилой корпус станции. Фото: Алексей Екайкин.

Станция считается одной из самых старых — 1957 года постройки. За все эти годы она не обновлялась. Быт здесь суровый. Наш жилой домик практически состоит из нескольких составленных вместе вагончиков. И за эти годы он полностью занесен снегом. Над нашей крышей где‑то метра на три слой плотного снега. Проход на станцию — по тоннелю, выкопанному внутри этих снежных заносов. Зато тоннель у нас шикарный, с различными ответвлениями. В него входишь как в Нифльхейм из скандинавских саг — такая ледяная пещера.

  В одном из углублений снежного коридора, который ведет ко входу в жилой корпус «Востока», установлен гипсовый бюст советского исследователя, академика и основателя этой станции Алексея Трёшникова. Другие каверны, сделанные вдоль всего коридора, используются как кладовые. В том числе здесь хранят вырезанные из снега кубы, которые потом растопят, чтобы обеспечить станцию водой. Фото Алексей Екайкин.

А так живем дружно. У всех отдельные комнаты — небольшие, но зато у каждого есть место, где можно уединиться. Хотя, по большому счету, мы не часто сталкиваемся — многие работают по сменам. На станции много книг, много фильмов, в основном — старые. Иногда собираемся вечером в кают-компании, чтобы какой‑нибудь фильм посмотреть. Работает один телеканал — «Первый», который вещает на Германию. Поэтому новости худо-бедно получаем. И у каждого есть сейчас свой ноутбук.

Но так, конечно, мы отрезаны от мира. Сейчас, пока еще полярный день не закончился, есть возможность при необходимости вызвать санный поезд или самолет. А когда начнется полярная ночь, мы три месяца вообще не будем видеть никакого солнца и общение с Большой землей полностью прекратится.

Нам предстоит жить здесь целый год. Где‑то в конце января — начале февраля 2022 года приедут сменщики. И мы санным поездом, а если повезет, то самолетом, вернемся на «Прогресс». Там сядем на экспедиционное судно и отправимся домой — до Питера.

Пельмени и пирожки лепят вместе

Несмотря на суровые условия за стенами, в своем жилом доме полярники поддерживают теплые традиции — их передают от смены зимовщиков к смене. И если в обычный день члены экспедиции в полном составе почти не собираются, то в праздники обязательно все обитатели «Востока» встретятся за одним столом.

— Все вместе отмечаем дни рождения, пусть маленькие, но дарим подарочки. Есть у нас воскресная добрая традиция — по утрам на завтрак обязательно готовить яичницу с жареным беконом. Блинчики, пирожки, вареники и пельмени обязательно вместе лепим. И если не все, то, как правило, многие в этом участвуют, — рассказал Константин Коротаев.

Кстати, в минувшее воскресенье полярники на «Востоке», как и россияне на Большой земле, отмечали Масленицу: пекли блины и сжигали чучело. «Только вы весну встречаете, а мы — осень», — пошутил временный житель Южного полушария.

На связи — Антарктида

В прошлом году на российской территории Антарктиды начали строительство сетей сотовой связи. Но до «Востока» блага цивилизации еще не дошли. Связь только через спутник, доступ в интернет — в ограниченном режиме. «Интернет здесь очень слабенький, дается дозированно: часа три утром и часа три вечером», — признается Константин Коротаев. По сути, это почти единственная возможность полярников пообщаться с близкими.

Впрочем, скорости интернета вполне хватает на то, чтобы держать связь через мессенджеры, отправить голосовое сообщение, фотографии и даже небольшие видео. Даже наше интервью с Константином Сергеевичем мы записывали, общаясь в WhatsApp, — полярник в свободное время наговаривал ответы на мои вопросы.

Станция на реликтовом озере

Станция «Восток» была основана 16 декабря 1957 года. Это единственная действующая российская внутриконтинентальная станция в Антарктиде. Климатические условия — одни из самых тяжелых на Земле. По решению советского руководства станцию решено было строить на геомагнитном полюсе. Позже выяснилось, что здесь же находится и полюс холода. 21 июля 1983 года на станции зарегистрирована самая низкая температура на планете в XX веке: минус 89,2 градуса. Средняя температура самых теплых месяцев, декабря и января, — около 35 градусов ниже нуля. Антарктической зимой холодает до минус 75,3, а иногда температура опускается и ниже минус 88 градусов.

«Восток» находится на высоте 3 488 метров над уровнем моря. Это вызывает острую нехватку кислорода. Кроме того, добраться до станции зимой — с мая по сентябрь — почти невозможно, а значит, полярники не могут рассчитывать на помощь извне.

Еще одна уникальная особенность станции — под ней на глубине почти 4‑х километров находится подледное реликтовое озеро Восток. Это пятый по объемам воды пресноводный водоем Земли. Площадь озера — около 15,5 тысячи квадратных километров, а возраст — скорее всего, около 10—30 миллионов лет. Открытие озера считается одной из крупнейших географических находок XX века. Ученые на «Востоке» несколько лет занимаются изучением изолированной экосистемы: в том числе состав льда позволяет понять, каким был климат на Земле миллионы лет назад.

Главная трагедия «Востока»

Фото из архивов экспедиции 1983 года

Крупнейшая катастрофа в истории станции «Восток» произошла в 1982 году. В ночь на 13 апреля, в начале антарктической зимы, возник пожар на дизельной электростанции. В нем погиб механик Алексей Карпенко, который бросился в горящее здание, чтобы обесточить генератор. Его тело нашли утром — механику не хватило пары метров, чтобы добраться до выхода.

Дизельная станция была полностью уничтожена. 20 полярников остались без электричества, связи и тепла. Впереди — вся полярная зима и помощи ждать неоткуда. Зимовщики починили старенький слабый дизель, восстановили радиосвязь, для отопления использовали самодельные буржуйки, работавшие на солярке. Огонь уничтожил и все запасы напиленного снега, которые должны были обеспечивать людей водой долгой зимой. Поэтому членам экспедиции каждый день приходилось отправляться на заготовку снежных кубов. В таких условиях люди провели 8 месяцев. Только весной до них смогла добраться помощь — пришел гусеничный поезд со станции «Мирный» с новой дизель-электрической установкой.

Возрастная категория материалов: 18+