Секреты шитья от бабушек

Наталья Трифонова с порога предупреждает, что «болтать не любит». Впрочем, этой чертой отличаются все коренные жители севера – эвенки. Они привыкли больше слушать: тайга, в которой испокон веков кочевал коренной народ, располагает к тишине и созерцанию. И труду – именно он кормил эвенков во все времена. Наталья Афанасьевна родилась здесь, в Бомнаке, в большой семье – всего у ее родителей было шестеро детей. По воле судьбы они рано осиротели, и груз забот лег на плечи двух бабушек. Они много шили, как и принято у эвенков, и учили этому и внучек.

— Бабушка тоже унты шила, но старинным способом, делала кожу «наякса» — это  выделка на дыму, в этом случае унты получаются «голые» — без шерсти. Этот способ выделки очень трудный, но шкура годами сохраняется. Унты раньше и короткие шили, и длинные — это самый лучший вариант для охотников, которые пробираются по высоким сугробам. Сейчас уже мало кто шьет унты, а тем более — такие, — говорит Наталья Афанасьевна.

Сама она еще ребенком мечтала освоить шитье, но в итоге взяться за иглу заставила нужда — в 90-е богатый оленями совхоз в Бомнаке исчез, осталась молодая мама без работы; без регулярного заработка оказался и муж, работавший пастухом. Тогда женщина и начала шить на заказ унты. Причем заказы полетели со всей страны, а однажды она даже пошила пару для американки, которая приезжала в Бомнак.

— Мои унты уже везде есть. Это лучшая обувь: ноги не потеют и не мерзнут, и удобно, и не промокают, — говорит мастерица и признается, что и себе шьет новую пару – в лес по грибы и ягоды ходить.

Выделка и самодельные инструменты

Когда-то она мастерила обувь из шкуры лося. Если зверь попадался взрослый – шкуру проткнуть было очень сложно. Потом перешла на шкуру оленя и вздохнула с облегчением – настолько показалось это проще. Берут шкуру на унты именно с ног животного, говорит мастерица. Прежде чем сшить унты, кожу нужно обработать. На это уходит немало времени и сил.

Наталья Афанасьевна достает свои инструменты. У нее их целый набор, они самодельные, для их создания в ход идут подручные средства – например, шины (пильные полотна) бензопилы «Дружба». Делает их супруг Натальи Трифоновой. У каждого инструмента – свое предназначение и название на эвенкийском языке.

— После высушки «лапы» нужно скоблить, вручную, до белого цвета — для этого один инструмент. Потом замачиваешь – раньше это делали в специальном растворе из сырой печени, мозгов оленей. Сейчас для этих целей используется хозяйственное мыло, плюс растительное масло и немного соли, — показывает уже выделанные шкуры Наталья Афанасьевна. — Выкладываешь «шкурки» друг на друга, накрываешь полотном и замачиваешь. Через двое суток снова скоблишь – уже другим инструментом, еще и руками мнешь. Так до полной мягкости и работаешь.

После этого на кожу наносятся выкройки и вырезаются. Для передней части обуви мастерица выбирает кусочки с красивой и ровной шерстью. Затем швея приступает к сборке унтов – все «запчасти» сшиваются вручную.  Для того чтобы проткнуть натуральную кожу, нужна немалая сила и хорошие иглы. В помощь – только маленький напёрсток. Ценные помощники достались Наталье Трифоновой от бабушек. Старинные напёрстки мастерица бережет как зеницу ока, потому что современные не выдерживают конкуренции – металл слишком мягкий и легко проминается.

После того, как части сшиты, унты украшаются вышивкой из бисера. И снова вручную. Чаще всего это традиционные мотивы – лес и олени. Отличает пару и индивидуальный рисунок из кусочков шерсти.

— Шахматный рисунок бывает двойной и тройной. Это считается богатое украшение, так как кубики разного цвета шерсти сшиваются между собой, на это уходит немало времени, — показывает Наталья Афанасьевна свою работу.

Дело для души

Шьет мастерица каждую пару по индивидуальным меркам, но подошву заказчики пришивают уже в мастерских в Благовещенске и Зее. «Какие-то скользкие стали делать. Поэтому нужно поискать хорошую мастерскую», — жалуется мастер.

Сейчас она шьет обувь близким и иногда берет заказы, хотя с годами рукам и глазам все труднее справляться со строптивым материалом. На подмогу нередко приходит дочка Ангелина. Но Наталья Трифонова признается: шьет уже для души – и когда-то тяжело дававшееся швейное дело сейчас стало любимым.

— На одну пару уходит две недели, а то и больше. Если бы кто-то домашние дела делал, быстрее бы было. А тут же и огород, и покушать приготовить, и прибрать. Вечером сейчас не шью — плохо вижу, — говорит жительница Бомнака.

Розы в вечной мерзлоте

Кроме шитья, Наталья Трифонова любит возиться в огороде – рассаду выращивает сама, овощи солит на зиму. Даже разводит розы и петуньи, которые высаживает во дворе, несмотря на суровый зейский климат. С делами привыкла справляться женскими неслабыми силами. Супруга, которого зовет ласково Павликом, не видит по полгода, он всё также ведет традиционный для эвенков образ жизни – уезжает в тайгу и живет там: держит оленей, охотится и добывает соболя. Они поженились, когда Натуле (так зовут ее на эвенкийский манер. – Прим. авт.) было всего 17. И тогда в семью она забрала братишку и сестренку, оформив над ними опекунство.

— Муж у меня художник, рисует хорошо, а еще сам делает ножи. Без ножа в тайге никак,  — говорит Наталья Трифонова, а внук Тёма хвастает личным ножом, который ему смастерил дедушка.

От продажи мяса и шкурок семья получает доход — хотя понятно, что не деньги манят коренных жителей в тайгу. Наталья Трифонова вспоминает свою молодость как лучшие дни в жизни – когда с маленькими детьми всё лето проводила в лесу с мужем. Возвращаться в село не хотелось. Впрочем, не хочется и сейчас.

— Лес тянет. Я часто там пропадаю, день там пролетает быстро, — делится подробностями своей жизни Наталья Афанасьевна. —  И по грибы бегаю, по ягоды. Вот, угощайтесь, – это клюква, а это – морошка. Как грибы идут – меня домой не дозваться. И рыбачить люблю. Ставим осенью с дочкой сетки. А летом на спиннинг на лодке рыбачу. Домой возвращаюсь с неохотой. А ехать надо – сейчас работаю, хоть и пенсионерка. Раньше хорошо было. Оленей в совхозе было много, работа была, и вся молодежь – в тайге. Сейчас не заманишь: в прошлом году нам интернет провели, так внука от телефона не оторвать.

«А чего я от зайца бегу?»

Рядом с Натальей Афанасьевной младшая дочь Геля, у которой также горят глаза во время рассказов о тайге.

— Один раз пошли по грибы, два пакета набрали, я дочке говорю: сходи домой и возьми телефон, чтобы сфотографировать. Грибов море было, — вспоминает Наталья Афанасьевна. — А со мной наш пес был, Байкал. Он от меня убежал и начал лаять. Вспомнила, говорили охотники – если собака лает и к тебе приближается звук, это она на тебя медведя гонит. А тогда как раз косолапый поблизости ходил – следы его находили. И вот я слушаю лай, хочу побежать — и не могу. А лай всё ближе… Наконец срываюсь с места, поворачиваюсь – а за мной заяц несется, глаза красные. Я бегу, за мной заяц, а за ним пес. Бегу и думаю: «А чего я от зайца бегу?» — хохочет в два голоса с дочкой Наталья Трифонова.

Из гостеприимного дома нас провожает герой этого рассказа — голубоглазый Байкал. Когда-то его подарил щенком друг семьи. «Он тоже был охотник, в лесу с мужем познакомился. Представляете, никого в тайге нет, а они как-то встретились. Собака наша домашняя – чтобы приучить к тайге, нужно рано туда забирать», — объясняют Трифоновы и зовут нас еще приехать в гости. Возвращаться сюда хочется снова и снова – за удивительными рассказами о тайге и гостеприимством малого народа.

О чем молчат олени: специальный репортаж «Амурской правды» о жизни современных эвенков

Возрастная категория материалов: 18+