Александр Ярошенко

Монолог патологоанатома: «Не тратьте жизнь на ерунду»

Николай Романович Левченко всю свою жизнь служит кафедре патологической анатомии Амурской медакадемии. Хоть анатомия в этом случае и называется «патологическая», но доктор Левченко все десятилетия своей жизни исключительно созидает и делает нашу жизнь лучше и ярче. Он увлечен медициной, живописью, литературой. Мудрый, точный и глубокий монолог амурского медика.

Его величество случай

Медицинский институт в моей судьбе — это дело случая. Но случая удачного! Учиться я закончил в 1971 году, какая тогда была медицина — сказать не могу. Дело в том, что со второго курса я ушел в теоретическую медицину. Со студенческих лет и по сей день смотрю в окуляр микроскопа. Последние пятьдесят лет я занимаюсь микроскопической диагностикой. Изучаю клетки органов и тканей, которые удаляют во время операций.

Это срытый фронт медицины, который для меня чрезвычайно интересен. Я до сих пор открываю для себя вещи, которые никогда не видел раньше. Больше полувека в профессии, на минуточку!

Человеческая патология с точки зрения медицины очень интересная и многообразная, там много нестандартных случаев.

Главная задача — правильно поставить диагноз. Довольно часто мне приходится говорить человеку: «Это же я вам поставил диагноз. Большая удача, что эту опухоль мы выявили и удалили вовремя». Слово в медицине очень важно. Не менее важно, чем скальпель и лекарство, оно тоже лечит.

Исчерпывающая беседа — это дело лечащего врача, а я отвечаю только за свой участок работы. Часто бывает, что сомневаюсь: так или эдак? Если есть хоть малейшее сомнение, обязательно посоветуйся с коллегами. Одна голова хороша, две лучше, а три еще лучше.

Зло красивым не бывает…

Могут ли раковые клетки быть красивыми под стеклом микроскопа? Нет, зло красивым не бывает. Болезнь вообще отвратительна в сути своей.

Профессия врача психологически вредная и тяжелая. Один старый судмедэксперт мне говорил, что судебные медики в среднем выгорают лет за 15 интенсивной работы.

Поэтому я всегда говорю студентам: «В жизни надо иметь увлечение. Литература, живопись, коллекционирование, вязание, рыбалка. Да что угодно! Без увлечения жить нельзя. Это крайне непродуктивно. Всякое творчество — это лекарство». И как могу, своим собственным примером это демонстрирую.

С литературой я на «вы», но давно. Написал несколько книг.

Еще в школе писал удачные сочинения по литературе. И не очень удачно с точки зрения русского языка. Мне и сегодня редактор говорит: «Особенность твоего синтаксиса — это его почти полное отсутствие»

Стихи давно не пишу и не считаю себя настоящим поэтом. Поэт — это тот, кто живет поэзией. Я в первую очередь занимаюсь медициной.

Про ярких коллег

Каким для меня остался Ярослав Петрович Кулик? Я с ним познакомился, будучи студентом, а когда он уезжал из Благовещенска, я был уже заведующим кафедрой. Достаточно продолжительный период жизни мы были знакомы.

Кулик был основоположник кардиохирургии, делал много тяжелейших операций на сердце. Тогда в кардиохирургии была высокая смертность, еще не было технологий передовых. Да и люди так устроены: пока чувствуют себя сносно, к врачу не идут, тем более к кардиохирургу. Приходят зачастую, когда резервы сердечно-сосудистой системы уже на исходе.

Мурал с изображением хирурга Ярослава Кулика в процессе работы нарисовали на фасаде многоэтажки на Театральной, 98 в Благовещенске. Фото: admblag.ru

Ярослав Петрович создавал вокруг себя какую-то легенду. Он изыскано одевался, мог прихвастнуть и приукрасить.

Помню, однажды зашел разговор о знаменитом американском кардиохирурге Дебейки. Кулик невозмутимо обронил: «Дебейки? Мы с ним друзья…» Хотя я в этом не уверен. Во время советского «железного занавеса» какой может быть друг американец? Это было немыслимо.

Он был большой энтузиаст, вокруг него конденсировались молодые и не очень молодые доктора. Он мог увлечь и зажечь. Но у Ярослава Петровича были и недоброжелатели. Я это все наблюдал собственными глазами. В ядре этого, бесспорно, лежала зависть. Зависть к его славе, к его успеху.

Олег Маслов — тоже знаменитый врач, анестезиолог-реаниматолог — работал с ним. Олег Константинович обладал бездной человеческого обаяния. Меня совершенно не интересовала анестезиология и реаниматология, но он был всегда интересен.

Фото: Оксана Ашихина

Его обессмертили благодарные ученики и коллеги, поставив ему памятник в городском парке Благовещенска. Это была инициатива снизу, которая не очень поощрялась теми, кто наверху. Как это часто и бывает. Но все получилось, памятник доктору, поэту и гражданину получился замечательный. По-моему, народ его полюбил.

Насилием ничего не добьешься

Меняются ли студенты? Конечно. Они обязаны меняться! Меняется время, меняется жизнь и люди тоже меняются.

Я принадлежу к поколению книжных людей, а сегодняшние студенты, на мой взгляд, книги плохо понимают. Им их во многом заменяет интернет. Там сегодня есть все.

Строгий ли я преподаватель? Нет, не строгий. Насилием много не добьешься, а вот сделать так, чтобы это было интересно — вот это уже искусство преподавателя.

Для учителя не может быть плохих детей. Все — дети, и всех надо научить. В этом я убежден. Хорошо обучаемого ученика учить легко, а вот ты примени свой талант педагога к тому, кому учеба труднее дается по каким-то причинам!

А когда твой «трудный» студент поймет и усвоит — это ни с чем не сравнимое счастье учителя. Это и есть настоящая педагогика.

Про Благовещенск и небо в звездах

Есть ли душа у человека? Несомненно, есть! Вокруг людей много нематериального. Вокруг каждого человека есть биополе, я в этом убежден. Есть ли продолжение за крышкой гроба? (Молчит.)

Знаете, я давно похоронил своих родителей, но все равно считаю, что они со мной. Часто к ним обращаюсь… Их советы, их примеры, их взгляды — все со мной.

Я им за все благодарен. Я многим обязан своему отцу. За то, что он поощрял чтение, выписывал журналы, водил меня на литературные встречи. Он возил меня на природу, показывал звездное небо и рассказывал о мире и жизни.

Благовещенск люблю и никогда не помышлял отсюда уехать. Город наш красивый и своеобразный, стоит на двух реках. Он далеко от столичной суеты, и это я считаю плюсом. Очень многие уехавшие вспоминают город с теплом.

Я убежден, что Благовещенск необыкновенно спокойный, красивый и интересный. Мне все больше и больше хочется рисовать его улицы и дома и писать о нем. Он меня вдохновляет.

Один приезжий писатель как-то сказал мне, что здание Центра эстетического воспитания, которое я называю Чуринским домом, можно рисовать всю жизнь.

Человек смертен — и внезапно смертен

Мне в этом году будет 77 лет. Много это или мало? С точки зрения современной медицины это не так уж и много.

Возраст дает понимание граней и аспектов жизни, о которых раньше только догадывался. Это можно назвать мудростью.

Думаю ли я о смерти? Конечно! Врач, как никто другой, видит и понимает, что человек смертен — и внезапно смертен.

Это говорит о том, что не нужно тратить время на ерунду, особенно когда его остается мало. Нужно как можно чаще делать красивые и приятные вещи.

Например, для меня отдых души, когда я беру бумагу, кисть и рисую.

Два вопроса на посошок

— К каким человеческим качествам вы нетерпимы?

— Для врача нет хороших или плохих людей. На истории болезни не написано: хороший человек или плохой. Его просто надо лечить.

Рядом с одними приятно, с другими не очень. Но если того требуют обстоятельства — общаться надо со всеми. Я вообще стараюсь быть снисходительным к людям. Зачем бросать камни? Мы все с грехом.

— Чего вам хочется от жизни?

— Хочу издать книгу, хочу рисовать. Молодым хочется помочь найти себя и свое место в жизни.

Справка АП

Николай Левченко родился в селе Уркан Тындинского района. После окончания школы прошел медицинскую комиссию для поступления в военное училище, но в последний момент передумал и поступил в Благовещенский медицинский институт. Кандидат медицинских наук. Член Союза писателей России. Увлекается живописью, литературой, фотографией. Автор нескольких книг и нескольких персональных выставок картин.

Возрастная категория материалов: 18+