«Судьбу я измерял мостами»: заслуженный мостостроитель Петр Майстренко о работе на БАМе

П. В. Майстренко — почетный гражданин г. Тында

Профессия для сильных духом людей 

В детстве, как и многие советские мальчишки, он сначала мечтал стать капитаном дальнего плавания, потом — летчиком-испытателем. А стал мостостроителем. Удивительно, но эта профессия отчасти вобрала в себя все его детские мечты: она связана и с воздухом, и с водой, и с определенным риском для жизни.   

— В каждой строительной специальности есть свои трудности. Но о мостовиках говорят: это особая каста, — в прищуре серых глаз известного бамовца читается гордость за выбранный некогда им профессиональный путь.  — Начнем с того, что освоить в техникуме и вузе специальность мостовика сложнее, и требования к студентам выше.  А на практике, кроме крепких знаний и большого терпения, нужна еще определенная смелость. Ведь во время возведения мостов бывают такие неординарные ситуации, когда приходится идти на серьезный риск.

Петр Майстренко разводит руки примерно сантиметров на пятьдесят:

— Представьте, вот по такой узкой полоске монтажникам приходится ходить на высоте 25 метров и выше. Кто-то из крепких мужчин еще несет на своих плечах тяжеленный ящик с болтами. Они же там не просто прогуливаются, а работают! На БАМе мостостроителям приходилось выполнять свои задачи и при плюс 40, и при минус 50, когда ветер-тягун вдоль таежных речек пронизывал, казалось, до самых костей. Это профессия для сильных людей — не только телом, но и духом. 

Из Германии — в амурскую тайгу

Он врос в мостоотряд крепко. Давно и сразу. А началось всё с романтики. Впервые она повеяла со страниц справочника учебных заведений Украины. Выпускник восьмого класса из Житомирщины долго перелистывал его, выбирая техникум. И вдруг увидел редкую специальность «мосты и другие искусственные сооружения». «Сюда пойду!» — решил он для себя в одно мгновение и мысленно представил высокие мосты через широкие реки, которые казались ему волшебными.

Учиться в Киевском техникуме транспортного строительства было интересно. Четыре года пролетели быстро. По распределению начинающий мостостроитель попал в Белоруссию. Там услышал о начале Всесоюзной ударной комсомольско-молодежной стройки с громким названием БАМ. Сразу же загорелся. Но вместо Дальнего Востока оказался в составе советского контингента в Германии — призвали в армию связистом.

— За годы службы желание попасть на Байкало-Амурскую магистраль еще только усилилось. Как только меня родители не отговаривали — бесполезно! Так из Германии прямо в тайгу и поехал, — улыбается Петр Владимирович, вспоминая романтику молодости.  —  В воинской части я добился комсомольско-молодежной путевки на БАМ. Как сейчас помню: прилетел 24 ноября 1976 года в Тынду, выхожу из самолета, за бортом минус 35. Болоньевая куртка на мне от такого мороза сразу затрещала…  

По пути из аэропорта в Тынду, где тогда еще только начинали возводить первые многоэтажки, украинский паренек с замиранием сердца разглядывал огромные мощные японские краны КАТО. Масштабы грандиозного строительства очень впечатлили. Вот только оказалось, что трест «Тындатрансстрой», куда получил направление, мосты не строит. Стоило проделывать такой дальний путь через три страны, чтобы прокладывать трубы?! Но Петр Майстренко был не из тех, кто легко мог отказаться от своей мечты. Не сожалея о том, что останется без подъемных, он решительно направился в трест «Мостострой-10».

«Пока кашу ешь, стакан с чаем к столу примерзает»

Митинг по поводу досрочной сдачи моста через Гилюй на линии Тында – Беркакит.  Фото: газета «Бам»

Петр Владимирович часто вспоминает, как начальник мостоотряда Юрий Севостьянов — мужик строгий и опытный, окинув взглядом прибывшего с Запада специалиста, по-отечески покачал головой: «Если мы не хотим увидеть молодой и красивый труп, надо его переодеть». 

— Полушубок мне купили  — на два размера больше, других не было. Юрий Кузьмич Севостьянов еще и денег мне одолжил на первое время. Через пару дней я был уже на трассе, — голос мостостроителя дрогнул, когда он рассказывал об этом. — Такой взаимовыручки, как на БАМе, я больше нигде не встречал. 

Вахтового метода в то время еще не было. Мостостроители работали в тайге по десять дней, а потом четыре дня отдыхали в Тынде. Причем день из этого занимал изматывающий путь по бамовским притрассовым дорогам. Пока добираешься, из тебя всю душу вытрясет. Молодого мастера с непривычки за сутки до поездки тошнило и еще сутки после этого. Но даже это не убило в нем желания строить мосты.

— У нас в бригаде работали очень серьезные специалисты, которые прошли школу мостостроения на многих больших объектах Советского Союза. Жили мы в лесу в вагончиках. Бывало, лежишь на деревянной полке, а в щель звезды на ночном небе видно. Печка потрескивает — хорошо! А к утру печка погаснет, вагончик выстынет — просыпаешься от холода. Кто первый не выдержит — соскакивает и бежит печку раскочегаривать. В столовую заходили, как в ледяную пещеру: на потолке лед, сосульки свисают. Пока кашу с тушенкой ешь, стакан с чаем к столу примерзает.

На вопрос: «Возникала когда-нибудь мысль бросить всё и уехать домой — на теплую Украину?» — Петр Майстренко ответил, даже не задумываясь: 

— Поверьте — ни разу! Нравились туманы, которые стелились от мороза вдоль таежных рек круглые сутки, бурлящая жизнь в рабочем поселке и даже то, с каким трудом мы учились строить фундаменты мостов в вечной мерзлоте. Жили в вагончиках и сборно-щитовых бараках. Об удобствах особо не пеклись. Всё устраивало. Всё было здорово! Приехал на БАМ на три года — остался на всю жизнь. Здесь я встретил свою первую любовь, здесь родились мои дети. Старший сын продолжил мое дело и тоже строит мосты.

«Первый мост — почти как первая любовь»

Делегация на промбазе (П. В. Майстренко — в каске). 1980‑е годы. Фото из личного архива

На БАМе мостостроители были в особом почете. Их дело считалось не просто нужным, но и в определенной степени романтичным: ведь мост сам по себе — одно из самых красивых искусственных сооружений на железной дороге. И хотя таких объектов Майстренко со своим коллективом построил сотни, первый мост врезался в память навсегда.   

— Первый мост для мостостроителя — это почти как первая любовь, — улыбается Петр Владимирович. — Для меня это был металлический мост через реку Унаха в три пролета, по 45 метров каждый. Интересный объект. Хотя потом мостов в моей бамовской жизни было более чем достаточно, запомнил его на всю жизнь, Наш коллектив построил сотни мостов по трассе БАМа. И по прилегающим автодорогам, в том числе через реки Олонгро, Дёсс, Брянта, Средняя Ларба, Гилюй, Уркан… Перечислять можно долго. А первым мостом, который сдал в эксплуатацию МО-43, был переход через реку Тында в столице БАМа. Наш подарок городу. Именно на строительстве этого моста и обра­зовался много лет назад мостоотряд.

Железнодорожный мост через реку Тынду возводил «Мостоотряд-43».

«Бригада быстрого реагирования»  

По словам бамовца, события на стройке века развивались стремительно. Большие мосты росли на глазах, словно грибы. Стройучастки не успевали обжиться на одном месте, как надо было уже двигаться дальше. В руки мостостроителей была вложена современная техника, новые технологии, опыт и традиции предшественников. Всем этим — техникой, технологиями, опытом, традициями — в полной мере обладал «Мостоотряд-43», с биографией которого крепко слилась биография Петра Владимировича.  

Начинал он простым мастером, через шесть лет стал бригадиром. Начальник участка уважительно называл бригаду Майстренко «бригадой быстрого реагирования» — за то, что выполняли самые сложные монтажные задачи. Через три года очередное повышение — Майстренко назначили начальником строительного участка промбазы. А на самом деле пришлось руководить цехом ЖБИ, который производил мостовые конструкции для всего треста. 

— Когда я пришел, производительность труда оставляла желать лучшего. А через несколько месяцев наш парк металлических опалубок полностью преобразился — мы перевели завод на современные рельсы, — подчеркнул Петр Владимирович, для которого мосты — это жизнь. — Я всегда был не только романтиком, но еще рационализатором и новатором. Впрочем, почему был? Остаюсь таким и сегодня. Я никогда не стеснялся учиться у тех, с кем работаю рядом.

«Моя биография измеряется мостами»

Уникальный мост, который был построен не перпендикулярно к руслу реки, а наискосок.

Рожденный БАМом «Мостоотряд-43», которому отдана большая часть жизни, запечатлен Петром Майстренко в сотнях фотоснимков. С тех пор как родители в седьмом классе купили ему фотоаппарат, съемка стала его любимым хобби. И остается до сих пор.  Черно-белых пленок и фотографий у него десятки. Постепенно переводит всё в цифру. Но самыми дорогими остаются бамовские фото. И особенно — первых лет на БАМе, они самые незабываемые.

Запомнился необычный снимок уходящего вдаль длинного моста, утопающего в тягучем таежном тумане. Петр Владимирович объяснил, что он был построен не перпендикулярно к руслу реки, а наискосок. Даже не предполагала, что мосты бывают такие разные: есть маленькие и неприметные, есть внеклассные, уникальные, ажурные, есть высокие эстакадные, с большими арочными пролетами, и даже дугообразные — на кривых участках дороги.

— Однажды мы попробовали посчитать число мостов, возведенных «Мостоотрядом-43», и их общую протяженность, но сделать это с высокой точностью, к сожалению, не смогли. Наш коллектив прошел ведь не только воду и медные трубы, но и огонь в прямом смысле слова, лишившись старой документации, — пояснил Петр Владимирович. — Но можно без преувеличения говорить о сотнях мостов общей протяженностью в десятки километров. И каждый из них в свое время захватывал наши души и оставил в них след.  Не зря ведь говорят: каждый мостостроитель измеряет свою жизнь от первого моста, и последующие мосты становятся для него вехами и знаками судьбы. Как дорожными столбиками измеряется трасса, так и наши биографии измеряются мостами. 

«Самый «бамовский» памятник — символ мощи и напора молодых строителей магистрали — появился в северной столице Амурской области тоже благодаря мостостроителям, — говорит Петр Майстренко. — В народе его нарекли «мужик с молотком», и он стал одним из символов города».

БАМ сдружил разные народы    

Люди каких только национальностей не работали на БАМе — грузины, молдаване, армяне, латыши, казахи… Но большинство, конечно, — русские и украинцы.

— Жили мы весело, дружно, по-братски делились последним, что у нас было. Собирается кто-нибудь на танцы: «Петь, дашь рубашку?» — «Да бери!» Однажды Леха, земляк, штаны у меня попросил на свидание и прожег их нечаянно ночью возле костра, — рассмеялся собеседник, вспоминая примеры добрососедства и взаимовыручки в многонациональных строительных вагончиках и теплушках.

Сегодня сердце уроженца Незалежной Майстренко обливается кровью. Родня живет и на западе, и на востоке Украины.  

 — Разве мы когда-то могли предположить, что украинец пойдет против русского?! — переживает Петр Майстренко, сравнивая сегодняшний день со вчерашним.  — Особенностью БАМа было то, что там не было кумовства, местничества, киржачества. На БАМе все были приезжие. И это сплачивало людей. На Всесоюзную комсомольско-молодежную стройку приезжали, как правило, лучшие, самые прогрессивные и продвинутые люди с разных концов нашей огромной и многонациональной страны. Тындинский, бамовский народ меня всегда воодушевлял. Таких чистых и искренних взаимоотношений, как на БАМе, я не видел больше нигде.   

В словах заслуженного мостостроителя России одновременно и боль, и ностальгия по кипучей жизни стройки века. Рассматривая фотографии мостов, к которым приложил руку, он задумчиво добавил:

— Только на Малом БАМе — участке магистрали от станции Бам до станции Тында — абсолютное большинство мостов построил наш отряд. Мосты БАМа отличаются высоким качеством строительства, многие — новейшими технологиями, а некоторые своей уникальностью. И это не просто слова. По утверждению эксплуатационников, за годы эксплуатации БАМа на наших мостах ни разу не было установлено ограничение скорости движения. В ходе строительства всем бамовцам приходилось многому учиться, осваивать смежные специальности. И на всё у нас хватало сил и времени. Мы и не заметили, как через 15 лет завершилось грандиозное строительство. Со времени укладки «золотого звена» на БАМе прошли десятки лет. Но бамовцы по-прежнему остаются гордостью и опорой компании.

— Мой кумир в мостостроении — русский инженер Евгений Оскарович Патон, — говорит Петр Майстренко. —   Это талантливый мостовик и создатель Института электросварки Академии наук Украинской ССР. В годы войны он изобрел автомат скоростной сварки для скрепления бронелистов танка. Качество швов у легендарной «тридцатьчетвёрки» было таким, что при попаданиях снарядов броня трескалась, а швы — нет. Эти автоматы в восемь раз сокращали трудоемкость сварки танкового корпуса. Что еще важно — не нужен был квалифицированный труд: на них могли работать даже дети. Благодаря этому у нашей армии появилось преимущество в бронетехнике. Уже после войны Патон спроектировал первый в СССР цельносварной мост — один из крупнейших в мире. 

***

«Я прилетел на БАМ с одним портфелем»: последнее интервью летописца магистрали Ивана Шестака

Почетный строитель Анатолий Мануха: «БАМ — это мой счастливый билет»

Возрастная категория материалов: 18+