Лучший в мире: мюзикл «Шербурские зонтики» привез в Благовещенск оркестр и уникальные декорации

12.09.2020, 09:03Общество

Трогательный, волнующий до слез музыкальный спектакль «Шербурские зонтики» о любви, расставании и разбитых сердцах показал в Благовещенске театр из Санкт-Петербурга «Карамболь». Мюзикл сыграл на самых чувствительных струнах души амурского зрителя. Некоторые украдкой утирали глаза, потрясенные грустными перипетиями судеб главных героев. В сопровождении живого оркестра, на фоне уникальных вращающихся декораций артисты проникновенно пропели и прожили на сцене печальную историю любви и прощания Ги и Женевьевы из французского городка Шербур.

После спектакля большой зал благовещенского ОКЦ взорвался аплодисментами и встал, зрители кричали «браво», «молодцы» и издавали одобрительные возгласы. И хвалить было за что. Недаром спектакль — восьмикратный номинант и двукратный победитель главной театральной премии страны «Золотая маска».

Французская мелодрама по-русски

В основе постановки — легендарный французский фильм-опера «Шербурские зонтики» с Катрин Денев в главной роли. Автор всемирно известной музыки в этой мелодраме — композитор и дирижер Мишель Легран — лично дал добро российскому театру на создание спектакля. А потом, увидев постановку на подмостках, назвал ее лучшей версией мюзикла «Шербурские зонтики» в мире, рассказывают артисты. «Карамболь» —единственный театр в стране, имеющий право показывать на сцене эту историю любви на русском языке.

Фото: Андрей Ильинский

«Этот спектакль — он задает очень много внутренних вопросов, поэтому нам, артистам, интересно продолжать его играть даже спустя 10 лет», — говорит Юрия Надервель, исполнительница роли мадам Эмери — матери главной героини Женевьевы.

Фото: Андрей Ильинский

В центре сюжета, знакомого всем, кто видел культовый фильм, — нежно влюбленные в друг друга Ги и Женевьева. Они строят планы на свадьбу и счастливое будущее. Мать Женевьевы не рада выбору дочери, полюбившей небогатого автомеханика, но это не препятствие для отношений. Разрушит идиллию не она, а жестокая и отрезвляющая реальность. Ги придется отправиться на войну в Алжир. И он с грустью поет об этом любимой на мотив знаменитой главной мелодии мюзикла: «Придется свадьбу отложить, но чья же здесь вина, два года нам придется ждать, такие времена…»

Пауз нет, на сцене — речитатив

Актеры театра очень точно передают на сцене эмоции расстроенных героев. Во время трогательной сцены в кинотеатре влюбленные сеанс за сеансом сидят, держась за руки. Вместе с ними проживаешь всю боль отчаяния из-за невозможности что-то изменить. «Я тебя укрою от любой беды, у меня есть на свете лишь ты», — печалится Женевьева. «Мне никто не нужен, только ты одна», — вторит ей Ги. Абсолютно весь спектакль поется, любая, даже самая короткая фраза, звучит нараспев.

Фото: Андрей Ильинский

— На сцене мы соединяем музыкальный и драматический театр, джазовое пение, — рассказывает актриса Юлия Надервель. — Что было сложно в моем персонаже — очень много речитатива и очень мало мест, где можно вздохнуть. В драматическом театре мы привыкли к тому, что слышим паузу, артист ее может держать. Здесь такого нет, все очень компактно, и действие происходит очень быстро.

— Жанр произведения можно определить как джазовую оперу, где все сплетено в единое целое, — объясняет главный дирижер театра «Карамболь» Сергей Тарарин. — Как сам Легран нам говорил — давайте от автора отталкиваться — здесь поют, как говорят, и говорят так, как поют. Вот найденный им этот стиль с одной стороны — речитатив, а с другой — как бы и ария. Вроде говорим, вроде поем. Это требует достаточно серьезной работы и освоения. Это непросто для актеров. К нам в театр специально приезжала сестра великого автора — Кристиана Легран, и проводила классы, занималась с солистами, которые готовили роли. Учила их вот этой манере. Потому что тут надо и слово донести, и не выбиться из ритма.

Чудеса вращающихся декораций

Поразительные декорации спектакля — отдельный вид искусства. Потому и получил сценограф Зиновий Марголин «Золотую маску» за лучшую работу художника в музыкальном театре.

Фото: Андрей Ильинский

Первым в глаза на сцене бросается синий автомобиль на переднем плане, затем взгляд падает на огромные круглые конструкции, стоящие друг за другом. В пространстве между ними в основном и разворачивается все действие. Движущиеся конструкции создают для каждой сцены свой колорит. Круги вращаются и появляются разные «локации» французского городка. Поворот, и мы видим магазинчик «Шербурские зонтики», которым владеет мама Женевьевы. Здесь есть настоящая витрина со стеклом, развешенные в ряд зонты, а там, дальше, за ними, на воображаемой улице гуляют люди… Еще поворот — и перед зрителям комната матери и дочери с двумя туалетными столиками, снова вращение — и это уже дом пожилой Элизы, тети Ги. Опять со скрипом движутся круги и появляется второй этаж декораций — мост, куда не раз поднимаются влюбленные. Внутри уникальных конструкций то воссоздается зал кинотеатра, то бордель, то показывается спектакль в спектакле — сидя на сцене ОКЦ, Женевьева и Ги смотрят на Кармэн, танцующую перед ними на мини-сцене.

Фото: Андрей Ильинский

Первый, ближний к зрителю, огромный малиновый круг с прорезями в форме окон и дверей словно кадрирует прямоугольными очертаниями спектакль. Временами кажется, что это меняющиеся слайды диафильма с живой поющей картинкой.

Перед расставанием Женевьева и Ги проводят вместе ночь, еще не зная, что впереди их ждет разлука не на два года, а на всю жизнь. Удивительно, как с помощью света и теней на сцене в этот интимный момент создается подобие черно-белого кино: после яркости нарядов и декораций вдруг все упрощается до двух цветов. Ощущение, что перед тобой мелькают кадры старой кинокартины. Реалистичности истории расставания добавляют появляющиеся на сцене электронные табло и бегущая по ним строка с названиями городов — как на настоящем вокзале.

Фото: Андрей Ильинский

Прерванная любовь

Под пробирающую до глубины души музыку Мишеля Леграна разыгрывается жизненная драма: любовь разбивается о непреодолимые трудности. Ушедший на войну Ги пишет с фронта все реже. В положении двух женщин — Женевьевы и ее матери — все больше безысходности и неясности. Одна ждет малыша от любимого, которого нет рядом, вторая пытается справиться с финансовыми трудностями. На горизонте появляется богатый жених Роланд, готовый принять чужого ребенка как своего. Выбор трудный. Но в конце концов, после череды сомнений, беременная Женевьева решается выйти замуж за другого. Молодожены вместе с мадам Эмери уезжают жить в Париж. А принадлежащий семье магазинчик «Шербурские зонтики», на фоне которого разворачивалась любовная история, продают.

Фото: Андрей Ильинский

Именно сюда, в опустевший дом, и придет в поисках любимой вернувшийся с войны Ги. Необычно срежиссирована сцена его появления: Ги вылазит из огромного свадебного торта, сразу после отгремевшей свадьбы. Хромая после ранения, он ищет Женевьеву и узнает о ее замужестве. Потрясенный и раненый уже в сердце, отвоевавший солдат начинает пить, идет в бордель. Последней каплей для него становится смерть тети. Совершенно опустошенный, молодой человек решает начать новую жизнь со старой знакомой Мадлен, сиделкой скончавшейся родственницы.

Фото: Андрей Ильинский

Развязка истории на театральных подмостках заставляет рыдать сентиментальных зрителей не меньше, чем при просмотре фильма «Шербурские зонтики». Конец истории известен. Спустя пять лет парижанка Женевьева неожиданно встречается с забытой любовью, заехав в городок молодости по делам. Бывшие шербурские влюбленные случайно сталкиваются на автозаправке, принадлежащей Ги. У него — жена и сын Франсуа, у нее — муж и дочь Франсуаза. Идет снег, за стеклом на улице появляется девочка — дочь Ги. Увидеться с ней отец не готов... На прощание Женевьева спрашивает Ги, счастлив ли он. И получает исчерпывающий ответ: «Да». Всё. Так заканчивается эта щемящая сердце история любви, увы, потерпевшей крах. Оркестр играет пробирающую до дрожи главную песню «Шербурских зонтиков». Занавес падает.

Фото: Андрей Ильинский

Музыка — еще один главный герой

Рождается и угасает любовь на сцене в сопровождении потрясающей живой музыки. Она — как еще один главный герой, помогающий прочувствовать всю глубину мелодрамы. Работающей оркестровой ямы в ОКЦ нет, поэтому музыканты театра «Карамболь» расположились возле сцены, перед зрительными рядами. Но это не проблема, уверяет дирижер Сергей Тарарин.

— Мы выступаем на разных площадках и имеем большой опыт работы в самых различных условиях. С ямой, без ямы, сбоку, перед сценой. Нас ничто не испугает, мы выйдем из любой ситуации и, в данном случае, расположились традиционно, перед сценой. В этом есть плюсы — зритель видит живой оркестр, музыкантов, их работу, взаимодействие дирижера и сцены. Получается более широкое восприятие спектакля, — замечает Тарарин. — По звуку этот вариант немного отличается, чем при работе в оркестровой яме, но для этого мы и репетируем, пробуем звук, чтобы выстроить правильный баланс. В этом спектакле у нас маленький состав, это же камерный мюзикл. И то, с разрешения маэстро Леграна мы его немножко расширили. У него 13 музыкантов в этой партитуре, а у нас 23. И духовых инструментов у нас семь — два саксофона, две флейты, два кларнета и габой.

Фото: Андрей Ильинский

За дирижерскую работу мюзикл также получил «Золотую маску». «Ставил спектакль замечательный дирижер Всеволод Полонский, — рассказал главный дирижер театра. — Это большая работа, Всеволод работал и с маэстро Леграном. Сейчас Полонский живет во Франции и, к сожалению, не смог сюда приехать (из-за закрытых по причине пандемии границ — Прим. ред.)».

«После первого спектакля в Благовещенске заплакала»

Ограничения из-за коронавируса заморозили работу театра «Карамболь» на несколько месяцев. Три спектакля в Амурской области (два в Благовещенске и один — в Белогорске) стали первыми выходами артистов на сцену после вынужденной изоляции.

— Когда закончился первый спектакль 9 сентября, и мы увидели зрителя, я, честно вам скажу, заплакала, — призналась Юлия Надервель. — Весь первый ряд — седой и в масках, все зрители в зале сидят в шахматном порядке. Мне было очень эмоционально тяжело. Жалко людей в такой ситуации. Но при этом и творческий подъем почувствовала — когда в такой момент приезжаешь в город, это еще бОльшая ответственность. Благовещенск нас принял прекрасно, зритель очень теплый. Произошло какое-то магическое соединение зала и сцены, и спектакль родился. Он каждый раз заново рождается. Я получила от теплоты зрительного зала большое удовольствие.

Фото: Андрей Ильинский

— Мы истосковались по сцене, и, судя по тому, как нас принимают, зритель тоже истосковался по театру, — говорит Сергей Тарарин. — Мы пролетели две тысячи километров, а готовы были и три тысячи преодолеть, только чтобы выйти на сцену. И очень рады, что это произошло здесь, в Благовещенске. У нас, в Петербурге, до 20-х чисел сентября театральная деятельность закрыта. А ведь уже пора. Все должны быть на своем месте. Актеры на сцене, зрители в зале. Огромная благодарность организатором фестиваля «Золотая маска», что они осуществляют такие большие театральные проекты, давая возможность жителям самых разных регионов России увидеть такие постановки. Я посмотрел афишу фестиваля в Благовещенске, и завидую местным жителям. Даже я, в Санкт-Петербурге, и то, не имею возможности эти спектакли все видеть.

Фото: Андрей Ильинский

Пандемия COVID-19 наложила свой отпечаток на работу оркестра. Если раньше защитные экраны ставили только в акустических целях, чтобы оберегать слух сидящих перед духовыми инструментами музыкантов, то теперь есть вторая, не менее важная задача — по защите от вирусов. И за выполнением этого условия по обязательной установке экранов перед духовыми инструментами тщательно следят.

Без декораций и оркестра — для Белогорска сделали исключение

Мюзикл «Шербурские зонтики» привез с собой в Амурскую область три фуры декораций. Они выехали в регион еще в двадцатых числах августа. Это принципиально — чтобы и оркестр, и декорации в полном объеме были в спектакле. Этому правилу ни разу не изменяли за то десятилетие с хвостиком, что существует российская версия мюзикла. «Ну, представьте себе, вот что здесь можно убрать из этих декораций? Я не очень понимаю, за счет чего их можно облегчить. Все сделано так, как сделано. И по-другому не может быть в этой постановке, — считает Сергей Тарарин. — Эта декорация Зиновия Марголина уникальна. Она многофункциональна, и сейчас уже вращающиеся поворотные круги на примере нашего спектакля изучают в вузах».

И, несмотря на правила театра, для амурского Белогорска все же сделали исключение — сыграли в городе музыкальный спектакль не только без декораций, заменив их на арендованный лед-экран для создания антуража, но и без оркестра. Тяжелые декорации белогорская сцена просто бы не выдержала, а для оркестра в зале не хватило места.

Фото: Андрей Ильинский

— Ну, если нет таких ресурсов — нет ямы и нет помещения, где можно расположить оркестр, что делать. Я могу сказать, что мы первый раз пошли на такое исключение. До этого никогда за все годы существования театра не играли спектакли под фонограмму, без живого музыкального сопровождения, — заметил главный дирижер театра «Карамболь». — Это — только для Белогорска. Специально для него мы сделали вариант без оркестра. Потому что действительно очень хотелось показать в этом городе «Шербурские зонтики», пусть даже и в несколько модифицированном, упрощенном виде.