Владимир Коваленко БМП поменял на трактор, а военную карьеру — на фермерство 

Фото: Алексей Сухушин

Родное село стало «запасным полигоном» 

Когда-то в Новопокровке была большая ферма. Во времена перестройки многие хозяйства в районе разваливались — от этой фермы тоже остались одни руины. Среди них деревенские мальчишки часто играли в войнушку. Однажды Володя сказал своей матери: «Вот мы вырастем и восстановим ферму». 

После этого много воды утекло и мечты парнишки изменились. Он решил стать офицером и поступил в Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище имени маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. Успешно окончил военное училище. И кто знает, вполне мог дослужиться до генерала, если бы не подорвался на мине во время СВО.

Кто-то стойко переносит тяжелые испытания, кто-то ломается. Сам Володя говорит обо всём по-мужски сдержано: «Служил, как и все. Пришел приказ — пошел на задание, получил тяжелое ранение. Повезло остаться живым. Жизнь предлагает свои условия, а мы их принимаем и вынуждены искать новые пути». Владимир Коваленко его нашел — в фермерстве. Он даже предположить не мог, что его родное село станет для него «запасным полигоном».  

Из горного стрелка — в пехотинцы

— Ферму я построил в старой усадьбе своего прадеда. Для начала кухоньку отремонтировали, чтобы брату двоюродному с женой жить было где. Мы с ним вместе агробизнес строим. А мы с Лерой пока у мамы разместились, — рассказывал ветеран СВО по пути к ферме. 

Она находится на окраине Новопокровки, недалеко от дома матери — Светланы Горевой. В этой деревне прошло всё его детство. Двоюродный брат Костя — тоже отсюда родом. Последнее время жил в Благовещенске, но ради общего дела согласился вернуться в село, чтобы помочь строить ферму.

«Судя по камуфляжу, вы скорее на военного похожи, чем на фермера», — заметил фотокор по поводу полевой формы.  

— Офицером в душе я останусь всегда, — улыбается ветеран СВО. — Я в ДВОКУ проходил горную подготовку: и на Кавказ летал, и на Алтае все 13 горных хребтов покорил. С горы тоже падал, много чего было. Надеялся получить распределение в горные войска, а попал в пехоту. В 2020-м уехал на службу в Забайкальский край. Мне там нравилось: все условия созданы, окружение хорошее, друзей много новых завел.

Фото: Алексей Сухушин

— Вот только как вспомню наш первый месяц жизни там... Сейчас бы такого я, наверное, не выдержала, — засмеялась супруга Валерия, вспоминая, как они познакомились через соцсети. — Мне 18 лет только исполнилось, а Володя уже на четвертый курс перешел. Через четыре месяца он сделал мне предложение. И махнула я за любимым в Забайкальский край. Мы тогда еще официально не расписаны были, поэтому с жильем возникли проблемы. На первое время Володе выделили квартиру без окон и без дверей. Был ноябрь, а в Забайкалье ветра сильные, там же степи. В доме холодрыга. Из мебели у нас был надувной матрас, сломанный холодильник, стол, стул и плитка, а вместо посуды — тарелочки из-под доширака. Месяц так жили. Потом, когда поженились, нам выдали уже нормальную двухкомнатную квартиру. Сделали ремонт. Строили планы на будущее. И тут командировка в Беларусь. Мы уже подозревали, что военные действия намечаются…

Тайны «Шервудского леса»

С началом СВО старшего лейтенанта Коваленко направили на передовую, где он участвовал в наступательных действиях сначала на киевском, потом на харьковском, а затем на угледарском направлениях. В мае 2022-го командир роты мотострелков вместе с бойцом вверенного ему подразделения подорвались на растяжке.

Всё произошло в лесном массиве в окрестностях Изюма. Местные называют эту территорию «Шервудский лес». Этот массив между Изюмом и Святогорском для российских военных был очень важен — обладание им позволяло контролировать стратегическую трассу. Еще задолго до СВО там проходили тренировки украинского спецназа. Бойцы ВСУ эту территорию знают очень хорошо, у них там создана сеть опорных пунктов с блиндажами и окопами.

— Мы их называли «гнезда» — оборудован окоп, где сидят три человека: заряжающий, гранатометчик и пулеметчик. Таких вот скрытых огневых точек в «Шервудском лесу» очень много. А лес настолько густой, что в трех метрах друг от друга уже ничего не видишь, — рассказывает Владимир Коваленко. — Когда мы заходили туда, друг друга держали за карабины сзади, иначе заблудиться легко. Помню, когда только окраину леса отбили, окопались, мне нужно было к командиру батальона идти на совещание, новые задачи получить. Отправились с помощником. Я надел бронежилет и каску, автомат с собой не взял — боестолкновения не ждали. Идем вроде правильно, а вечер, темно, ничего не видно. Вдруг слышим голоса. Остановились: наши — не наши? Оказалось — ВСУшники, вот совсем рядом. Повезло, что нас не заметили. Вернулись и вышли на своих.

Ушел за своим сухпайком, а вернулся с НАТОвским

— В другой раз наш боец отправился за сухпайками. Должен был провизию забрать, но к положенному времени не вернулся. Отправили за ним поисковую группу, — Владимир Коваленко вспомнил другой случай. — Ребята всё вокруг прочесали — нигде его не нашли. Пропал боец. А через два дня возвращается в подразделение с сухпайком — только не с нашим, а с НАТОвским. Рассказал, что сбился с пути, долго блуждал по лесу, пока случайно не наткнулся на пустующее лежбище ВСУшников. Там и вооружение было, и провиант американский. Наш солдат переночевал в их окопе, поел, а с рассветом ушел, прихватив с собой их иностранные сухпайки.   

Подорвались с бойцом на растяжке

Продвижение наших войск в «Шервудском лесу» было очень медленное — речь шла в удачные дни буквально о десятках метров. Еще одну проблему создавали мины-«лепестки», которые ВСУ по ночам сбрасывали на лес с помощью боеприпасов с кассетной частью — это считается запрещенным оружием. Мины незаметные, пластиковые и очень маленькие, но стопу с ботинком отрывают гарантированно. Взрывная волна направлена вверх, гидроудар разрушает сосуды во всей ноге. После этого, как правило, — только ампутация.

Командиру роты Коваленко «повезло» подорваться на растяжке. Шли с солдатом — и пострадали вместе. Старший лейтенант жив остался, но получил множественные тяжелые ранения: осколки изрешетили ему обе ноги, живот, шею. Сильно раздробило бедренную кость.

— Организм сильный. Я всё вынес и восстановился более-менее нормально. Одна нога короче стала, не сгибается, но главное, что ее сохранили. Конечно, свои нюансы есть, — похлопал по бедру ветеран СВО. — Рана периодически гноится. Но сейчас вроде воспаление прекратилось. Всё нормально. Работать даже могу.

«Все выплаты по ранению я вложил в агробизнес»

Фото: Алексей Сухушин

Больше восьми месяцев старший лейтенант Коваленко лечился в Главном военном клиническом госпитале имени академика Бурденко. В общей сложности перенес больше 20 операций. Потом была длительная реабилитация. 

— Самое страшное было ждать. Сколько это продлится, никто не знал, — вспоминает то время супруга Валерия. — На следующий день после ранения он позвонил мне с какого-то номера чужого. Сердце ёкнуло. Когда сообщил о ранении, даже обрадовалась. Я не думала о том, что ему могут конечность ампутировать. Мне хоть без рук, хоть без ног, главное — живой. Месяца три он лежачий был. Я ездила к нему в госпиталь в Москву. Рана очень глубокая, связки повреждены. Помню, зашла в палату, а он лежит весь в трубках. Такой бледный, исхудавший, одни глаза большие остались.

В 26 лет — инвалид: как жить дальше?

— Из армии меня комиссовали. Получил инвалидность второй группы. Вот подтвердил ее недавно. На год давали, а сейчас продлили бессрочно. Депрессии не было. Я понимал всю суть происходящего, — реалистично рассуждает амурчанин.

Еще лежа на больничной койке и пока шла реабилитация, он всё думал: как дальше жить? Поначалу хотел заняться закупкой товаров и продажей на Wildberries. Потом решил инструктором по вождению пойти работать. Много разных вариантов в голове прокручивал.

— Потом другу в Москву позвонил, и он еще одну идею подкинул, — рассказывает Владимир, направляясь к телятнику. — У его отца ферма. И он мне предложил тоже подумать в этом направлении: почему бы агробизнесом не заняться?

Жена — из Благовещенска. Молодые могли вполне устроиться в городе и жить спокойно, пенсия хорошая. Но, по словам Владимира, сидеть дома без дела он не привык. Подумал-подумал и всё же решил заняться фермерством.

— Сам я — парень деревенский, о фермерском хозяйстве знаю всё: как коров пасти, кормить, доить, лечить. Мне всё это близко. Брату двоюродному предложил вместе работать, он меня поддержал, — рассказал уже о своих фермерских начинаниях бывший офицер. — Еще в начале марта я составил заявку на закупку 20 нетелей и подал ее в региональный минсельхоз. Приехали в деревню — здесь всё в снегу было. Старый дом давно захирел. С тех пор как прадедушка умер, в нем восемь лет никто не жил, огороды быльем поросли. Летом мама сюда коров пастись загоняла. Подождали, пока снег растаял, и начали порядки наводить. Первым делом в летней кухне ремонт сделали, туда брат с женой переехали. Выкосили бурьян, старый телятник разобрали, заложили фундамент под новую ферму. И стройка пошла. Работали с братом без техники — всё своими руками. 

На «фронтовые» закупил породистых коров 

Фото: Алексей Сухушин

Дойное стадо Владимир Коваленко закупил на «фронтовые» выплаты за СВО. Говорит, что выплат хватило на самое основное — на постройку коровника и закуп 19 породистых нетелей. Гранты не брали — всё за свои средства.

— Ферма готова, осталось только ворота к зиме поставить. А утеплять коровник не нужно. Буренкам зимой комфортно будет. Голштины холод достаточно хорошо переносят — это лучшая порода для молочного бизнеса, — уверен начинающий фермер. — Когда слишком тепло зимой в стойле, у них легкие начинают болеть: кашляют, чихают. Важно, чтобы сквозняка не было, с крыши на коров влага не капала — дождь или снег, и подстилка была сухая. Ну и чтобы корма были хорошие. 

«Займусь еще производством кормов»

В перспективе Владимир Коваленко с братом планируют заняться еще и производством кормов. «Потому что сейчас они у нас покупные, а когда сам для себя делаешь, совсем другое дело, — считает фермер. — Выйдем в поля, будем сами сенаж заготавливать. Он зеленый и сочный, как летом. Коровы сенаж хорошо едят». 

Фото: Алексей Сухушин

Для производства кормов нужны техника и земля. С этим особых проблем в молодом хозяйстве нет. Два трактора достались Владимиру от отца. Привели их с братом в чувство, поставили более-менее на ход и на них работают.

— Но трактора старые, частенько нас подводят, через день приходится что-то ремонтировать. Насчет земли… Место под ферму — это дальневосточный гектар, который еще мой дед оформил в собственность и мне подарил. Потом мы взяли здесь рядом, через дорогу, еще пять дальневосточных гектаров: на нас с супругой, на маму и семью брата по гектару. Чтобы в будущем было где развернуться. Когда поголовье вырастет, будет место для выпаса нетелей, — строит планы ветеран спецоперации.

А поголовье у Коваленко понемногу растет. В телятнике мычат восемь телочек. «Бычков мы всех продаем, — говорит Володя, подкармливая теленка молоком. — Мясом не хотим заниматься».

На фронте спасенный щенок мотострелкам не раз жизнь спасал

На войне, какой бы она ни была зверской и жестокой, грустное и смешное всегда рядом, потому что это жизнь, где есть место и героизму, и юмору.  

Фото: Алексей Сухушин

— Мы там постоянно находились в напряжении. В ночи что-то зашелестит — все на взводе. Смотришь в прибор ночного видения — а это ежик, или корова в лесу заблудилась. Ложная тревога. Один населенный пункт взяли, а там свинья небольшая бесхозная к нашему подразделению приблудилась. Да такая умная! Повсюду за нами бегала: мы в окоп — и она в окоп. Потом щенок осиротевший к нам прибился. Такой же вот примерно, как наш Болтик, — хозяин потрепал по голове крутившегося рядом четырехмесячного щенка. — Бойцы его кормили. Он не раз нас от смерти спасал во время артобстрелов — слух очень хороший. Человек различает звуки частотой до 22 кГц, а уши собаки — до 40 кГц. Если видели, что пес бежит прятаться — значит, срочно в укрытие: сейчас что-то будет. И действительно — через пару секунд раздается свист артиллерийского снаряда.  

Возрастная категория материалов: 18+