«Моя война — в мастерской»: 89-летний амурчанин шьет теплые вещи для бойцов СВО

Сменил три швейных машинки

В небольшой светлой «однушке» всё говорит о том, что здесь живет мастер швейного дела. На широком подоконнике — стопка лекал, линейки, наборы игл разных размеров… Возле дивана на журнальном столике швейная машинка, какие‑то обрезки ткани. Виктор Евдокимович взял в руки старинные ножницы.

— Это я замотал большой палец правой руки, потому что мозоли от ножниц, — уловив мой взгляд, пояснил пенсионер. — И на среднем пальце мозоли. Тоже надо замотать. Резать много приходится, а ткань толстая. Этим ножницам, наверное, уже лет пятьдесят, они еще советские. Самые старые, а оказались самые лучшие. Китайские ножницы несколько раз покупал — никудышные. У них одна «болячка» — шурупчик в центре слабый: чуть подтянешь — туго резать. Сейчас подкрутил, вроде бы нормально, но вот эта часть ножниц не режет, а мнёт ткань. Металл слабый... Здесь у меня лежат шаблоны для рукавиц. Там, в столе, шаблоны для тапочек, трех размеров. Тапочки уходят в основном в госпиталь.

Хозяин достал из шкафа и показал нам пару зимних рукавиц с натуральных мехом внутри. Померили — очень теплые.

— За полторы зимы я отправил таких больше трехсот штук на фронт. А это легкие рукавицы-верхонки, которые я сейчас шью. Таких я отправил уже 700. Вчера Михайловна забрала последнюю сотню.

Михайловна — это учитель Грибской школы Майя Овчинникова. Она для Виктора Евдокимовича, как палочка-выручалочка — постоянно снабжает мастера-добровольца подручным материалом, который собирает по всему Благовещенскому округу.

— За полтора года я сменил уже три швейных машинки, — Виктор Евдокимович присел на диван и показал, как он обычно работает: машинка застрекотала, как пулемет. — Я в Благовещенске два года живу. Когда уезжал из Зеи, свою машинку там оставил. Пришлось здесь уже покупать, когда я решил шить тапочки для госпиталя. Она сломалась — внук еще одну купил такого же типа. Когда вторая отказала, я её в ремонт отдал, а там сказали, что запчастей нет в наличии — надо подождать. Я ждать не стал, купил новую за четырнадцать тысяч. А ту, что наладили, потом забрал, и пока она в коробке стоит как запасной вариант.

На верхонки большой спрос

Фото: Василий Артемчук

— Я раньше весь материал сам покупал. Вот это вот, — пенсионер показал подошву для тапочек, — микропора. Она продается листами. С листа получается, в зависимости от размера, от десяти до двенадцати пар. Стоимость одного листа была сначала 1400 рублей, потом 1700, а сейчас 2400. Пенсия у меня сорок восемь тысяч. Сколько мог, покупал за свои материал для тапочек. Камуфляж для первых рукавиц покупал в военторге по цене 520 рублей за метр. Потом меня познакомили с Михайловной — она мне это дело развернула.

Виктор Евдокимович вышел на балкон, где стояло несколько огромных мешков.

— Это всё мне волонтеры организовали. Ткань, которой мебель обшивают, хорошая, плотная. Посмотрите, сколько мне ее привозят! — рад обилию заготовок мастер-патриот. — В этом мешке старые шубейки — позже, к зиме, буду шить для бойцов безрукавки утепленные. А вот это списанные солдатские робы. Их же в армии через полгода меняют, что‑то хорошее тоже на складах остается. Добровольцы всё это мне привозят сюда. Я сажусь, распарываю, проглаживаю ткань и выкройки делаю. Это верхонки пока недошитые. Они сейчас в ходу, очень нужны ребятам на СВО.

— Казалось бы, лето, тепло. Зачем бойцам рукавицы? — поинтересовалась я.

— Вот что значит человек в армии не служил, — улыбнулся Виктор Евдокимович. — Знаешь, сколько работы разной на передовой: блиндажи строить, окопы копать, расчищать место для артиллерии, древесину таскать, всё убирать?! Если голыми руками делать будешь, руки повредишь. Поэтому легкие рукавицы всегда в ходу. На передовой их дефицит. Ребята говорят: «На верхонки такой спрос большой!»

Физрук, трудовик, физик и математик

Больше 30 лет жизни Виктор Евдокимович (слева) отдал учительскому делу. Фото из личного архива

Виктор Евдокимович говорит медленно, по‑учительски выделяя ключевые слова. Он педагог во втором поколении: отец был историком, директором школы, а мама преподавала в начальных классах. Он тоже пошел по этой стезе: преподавал сначала физкультуру и труды, а потом стал физиком-математиком. Помог случай, потому что сам герой материала о том, чтобы связать жизнь со школой, даже не думал.

Фото из личного архива

На прииске Октябрьском Зейского района была большая средняя школа. Физрука забрали в армию, и 700 человек остались без спортивных занятий. В это время Виктор Алексеев как раз вернулся из армии и устроился работать на электростанцию. Сильный, подтянутый, серьезный парень. Службу нес в подразделении инструментальной разведки артиллерии. Такому можно доверить детей.

Фото из личного архива

— Я с детства был увлечен спортом: футбол, волейбол, легкая атлетика, лыжи — разные виды спорта любил. Первый секретарь Зейского райкома комсомола хорошо знал меня, потому что мы вместе на соревнования по волейболу ездили с ним, в одной команде играли. Это с его подачи я четыре года отработал физруком в Октябрьской школе. Там жену себе нашел — она была литератором. Когда ее забрали в районный отдел образования методистом, мы переехали в Зею.

В Зее в то время началось строительство ГЭС. Молодежи много из разных концов страны на стройку по комсомольским путевкам приехало. Для ребят организовали вечернюю школу, а физика-математика не было.

— Наш сосед Валериан Степанович Криушин, замечательный учитель математики, предложил позамещать преподавателя математики в средних классах вечерней школы. Можно сказать, уговорил! — смеется ветеран педагогики. — В 1964 году я поступил в пединститут, окончил заочное отделение физмата. В общей сложности я отдал педагогическому делу больше 30 лет, — подытожил Виктор Евдокимович.

«Не могу ни секунды без дела»

Фото: Василий Артемчук

В Благовещенск он переехал два года назад. Говорит, что из Зеи не хотел уезжать, да сын и внуки настояли: у Виктора Алексеева один сын, четверо внуков и два правнука.

— Я женат был дважды и оба раза счастливо. Первая супруга Раиса Дмитриевна рано ушла из жизни после тяжелой болезни. Со второй Раисой — Сергеевной — мы когда‑то были одноклассниками. Она тоже осталась вдовой — стали жить вместе. А семь лет назад она тоже меня покинула, — в глазах собеседника появилась легкая грусть. — Иначе бы ни за что из Зеи не уехал. Люблю природу. Я с малолетства всё время на улице, на рыбалке. С мальчишками по целому лету проводили на остовах. У нас там была землянка, снасти, ружье. Охотиться отец меня научил, когда я еще был в шестом классе. Может, я и живу долго, потому что постоянно в движении, на свежем воздухе.

Фото: Василий Артемчук

Виктор Евдокимович помолчал, а потом добавил, размышляя о секрете своего долголетия:

Фото из личного архива

— Характер у меня легкий: я не могу долго на кого‑то злиться. Что еще важно, у меня ко всему интерес был. Я всегда был очень любопытный. Увижу что‑то новое, чего не умею, обязательно захочу этому научиться. Я ни секунды не мог обходиться без дела, находил его повсюду, а при отсутствии — изобретал. Нас у родителей было семеро детей, я — второй по счету. В 12 лет я подшивал всем валенки — мы с отцом покупали самые большие и затем перекатывали каждому в семье по размеру. В седьмом классе научился плотничать. На реке с другом построили домик. Я сам сделал глинобитную печку, чтобы подтапливать, и сырости не было. Шить меня тоже отец научил. Он был на все руки мастер, сам маме платья шил. А я себе первые брюки сшил еще в 1958 году. Увидел в журнале выкройку, и стало интересно, смогу ли я сам сшить себе брюки. Получилось хорошо. С тех пор, кроме спортивных, у меня не было ни одного костюма из магазина!

«Всё перешил, Михайловна, работа нужна!»

Виктор Евдокимович садится за швейную машинку — и она стрекочет, как пулемет. Фото: Василий Артемчук

Их дружба с Майей Овчинниковой началась прошлым летом. Люди отдали Майе Михайловне остатки обивочной мебельной ткани, чтобы пустить их на маскировочные сети. Оттенки были подходящие: желтые, коричневые, зеленые, но ткань оказалась уж больно тяжелая. Лидер группы «Вместе мы — сила, 28» Оксана Лазарева подсказала, что в Благовещенске один дедушка тапочки для госпиталей шьет и у него нет материала, — всё пригодится. Так и познакомились.

Люди сами звонят и шубы предлагают

Фото: Василий Артемчук

К зиме Виктор Алексеев начал шить для бойцов теплые рукавицы и попросил помощи: внутри мех должен быть натуральный, а сверху подойдет любая плотная ткань, например камуфляж. Майя Михайловна бросила клич в разные группы. И люди откликнулись: стали отдавать дубленки, шубы женские и мужские.

— Земля слухами полнится. Иной раз смотрю переписку в группе: «Кто‑то спрашивал натуральные шубки?» И человек, которого я знать не знаю, дает мой номер. Люди уже сами мне звонят, мех предлагают, — говорит учитель. — Одна женщина предложила списанную в военном училище камуфляжную форму. Она была старая, где‑то рваная. Сколько комплектов, уже не помню — очень много. Я дома всё перестирала, пересушила и постепенно возила партиями дедушке. Первые рукавицы, которые он шил на СВО, внутри были меховые, а верх камуфляжный. Очень уютные, очень удобные, очень мягкие. Я ему говорю: «Наступят мирные времена, мне такие сошьете». Он улыбается: «Сошью!»

Из мебельной обивки получаются хорошие верхонки

Фото: Василий Артемчук

Камуфляж стал заканчиваться. Опять нужна была плотная ткань для рукавиц. И Майя Михайловна снова бросила клич по группам: примем старые драповые пальто! Люди столько отдавали, иной раз еле вмещала в багажник. Одна амурчанка отдала большой кусок нового драпа. Дедушка радовался: «Как удобно, когда хорошая ровная ткань — не надо распарывать, приложил выкройку — и всё готово».

Однажды Майя Овчинникова забирала в очередной раз старую шубу, и женщина подсказала контакт своей знакомой, которая работает на мебельной фабрике. Там делают диваны и часто остаются хорошие куски обивочной ткани.

— Я поехала туда, и мне отдали два мешка хороших обрезков. Мешки были такие огромные, что поднять тяжело. Мы с дочерью их еле дотащили к Виктору Евдокимовичу на седьмой этаж. Он так обрадовался: ткань отличная, легко режется и не надо ее выглаживать. Рассортировал по цветам, по качеству, по размеру кусочков: где маленькие, где большие. С тех пор я периодически, раз в две недели, езжу на фабрику и забираю для него куски обивки. Ни разу нам не отказали, — говорит учитель.

Осенью Оксана Лазарева написала объявление в группы: «Мерзнут наши ребята в окопах. Нужны жилетки. Кто может сшить?» Виктор Евдокимович сшил одну на пробу: внутри натуральный мех, а верх отделал из остатков всё той же мебельной ткани. Мужчины в добровольческом штабе примерили, посоветовали в пройме вырез побольше сделать, чтобы двигаться было удобнее. Размеры Майя Овчинникова отвезла дедушке, и он всю зиму шил еще и теплые жилетки для воинов. Так вот и продолжают сотрудничать. 

«Ни одну новость про СВО не пропускаю»

«Постоянная занятость и интерес к новизне не дают мне превратиться в стенающего престарелого мизантропа». Фото: Василий Артемчук

У Виктора Алексеева на СВО нет никого из близких или даже знакомых. Но он каждый день, без выходных, с утра и до вечера работает на помощь фронту.

— Я с малолетства понял, что такое война, — вздохнул Виктор Алексеев. — У матери два брата погибли в Великую Отечественную, сестра прошла и германскую, и японскую войну, инвалидом вернулась. У мамы было пять сестер — и у каждой погибли мужья, а у двух еще и сыновья с войны не вернулись. У отца младший брат ушел на фронт совсем еще мальчишкой — только 10‑й класс окончил, тоже погиб под Ленинградом.

Сам отец, Евдоким Васильевич, на фронт не попал, но он всю войну охранял в Забайкалье монгольскую границу, где у наших рубежей стояла миллионная Квантунская армия. В 1943‑м, когда стало понятно, что в войне с немцами настал перелом, офицерскому составу разрешили привезти свои семьи.

Виктор Алексеев (на фото слева) с малолетства знает, что такое война, помнит голодное военное детство. фото из личного архива

— Мы переехали к отцу и несколько лет жили среди солдат — в военном гарнизоне пограничного заградотряда, — амурчанин вспомнил голодное военное детство, когда постоянно сосало под ложечкой. — Помню, попросишь у бабушки поесть что‑нибудь, когда совсем уже невмоготу, а она всплеснет руками: «Да нет уже на сегодня, Италя!» — так она меня называла. Мое имя ведь, настоящее от рождения, Виталий. В Виктора потом переименовали по ошибке при получении паспорта. После войны, в 1947 году, отца демобилизовали и направили на партийную работу, в 1948‑м мы переехали в Зею, где и осели. Люблю этот северный город, реку. Никогда бы оттуда не уехал.

На передовой ребятам очень нужны верхонки из плотной ткани. Фото: Василий Артемчук

В свои без пяти минут 90 Виктор Евдокимович остается подвижен, подтянут и трудолюбив. Каждый день — подъем в семь утра и обязательно зарядка.

— Я же сам — физкультурник: меняю комплекс упражнений и нагрузку в зависимости от того, что нужно моему организму, какие мышцы подразмять. Потом душ, завтрак себе готовлю. Я с детства привык на рыбалке и охоте еду себе готовить. И когда женился, у нас в семье так заведено было: у кого время есть, тот и готовит обед или ужин. Оба учителя: кто освободился, тот и готовил. Сейчас стараюсь придерживаться здорового питания, чтобы сохранить активность. Люблю мясо тушеное с овощами, печенку и гречку. Позавтракал — и принимаюсь за работу. Раскраиваю, шью или распарываю что‑то. После перерыва на обед снова берусь за работу. И так до пяти-шести часов вечера.

— Каждый день?

— Каждый день. А мне выходные не нужны, — в прищуре его добрых глаз столько позитива…

Виктор Евдокимович погладил швейную машинку, с которой проводит столько времени, что она стала его молчаливым другом.

— Ужинаю я обычно после семи часов вечера, — продолжил пенсионер. — Потом могу в магазин выйти, голубей покормить на улице (зерно для них покупаю), и смотрю телевизор. Ни одну новость про СВО не пропускаю. Если что‑то не понял, на другой канал переключаю. Сравниваю мнения, разный взгляд на события. Спать ложусь уже часов в двенадцать, а в семь опять подъём. И так каждый день. Если работы мало, места себе не нахожу. Сейчас вот новый вид деятельности освоил.

Амурчанин показал подушечку из плотного поролона. Такие он раньше делал, чтобы в лодке на деревянное сиденье подкладывать — так сидеть удобно.

— Вчера с Михайловной встречались, она сказала, что прозондирует почву: может, бойцам в окопах такие сгодятся. Так я начну их делать, — озабоченно вздохнул Виктор Евдокимович, вспоминая свою армейскую жизнь. — Я служил в артиллерии в отделении инструментальной разведки. В дальнейшем проходил подготовку на различных курсах, мне присвоено звание старшего лейтенанта политотдела. Сам знаю, что такое полевая жизнь. Она делает солдата и офицера мужественным, оттачивает воинскую специальность, чувство взаимопонимания, взаимовыручки — и, главное, оттачивает отношение к стране, в которой ты живешь.

Возрастная категория материалов: 18+