«Всю жизнь работала с людьми»
«Шуб много, они тяжелые, сама всё не унесу — нужна ваша помощь», — улыбалась Татьяна Сутурина, встречавшая нас возле подъезда одной из благовещенских пятиэтажек на улице Зейской. В ее квартире на третьем этаже вкусно пахло выпечкой.
— Это я печенье домашнее вчера пекла. Вот — дедушке пакет гостинцев приготовила. Там и соленья домашние: огурчики и помидорчики. Вы что стоите как неродные? Проходите в комнату. Сейчас вам всё покажу. Давайте для начала присядем и хоть познакомимся, — предложила радушная хозяйка.
«Дедулечка, 90 лет, придумал, чем помочь фронту, а молодые в телефонах развлекаются, ничего не делают хорошего. Столько энергии пропадает».
Пока мы выносила из комнаты и складывала на стол и соседнее кресло меховые вещи, Татьяна Владимировна рассказывала о себе.
— Я по профессии инженер-строитель. Работала в областном управлении сельского хозяйства. У нас там была сначала проектная группа, а потом институт «Амурагропромспецпроект». Мы всё делали: производственные здания для колхозов строили, дома жилые. Недалеко девятиэтажка на перекрестке Лазо — Горького с колосьями — это я вырисовывала архитектурную часть. В микрорайоне «дом-книжка» на Воронкова — тоже наша последняя работа. В начале девяностых, когда производство стало разваливаться, я перешла в городское управление соцзащиты. Всю жизнь с людьми работала.
«Девятерых малышей вырастила»
Фото: Василий Артемчук
Активная и оптимистичная Татьяна Владимировна выглядит моложе своих лет.
— Я в поликлинику прихожу, и меня всегда спрашивают: «Где работаете?» Говорю: «Да вы карту‑то посмотрите! Я давно на пенсии, с инвалидностью». У меня серьёзное и очень редкое заболевание крови — полицитемия называется. Костный мозг неправильно работает и вырабатывает аномально большое количество эритроцитов, тромбоцитов. лейкоцитов. Наверное, поэтому я такая активная. Но на солнце мне долго нельзя быть. Мне всегда жарко, и сильная жажда мучает, везде ношу с собой водичку, чтобы по глоточку пить, — не унывает амурчанка.
«Моя война — в мастерской»: 89-летний амурчанин шьет теплые вещи для бойцов СВООна поворачивается к секретеру, где в рамочках стоят детские фотографии.
— Я вырастила девятерых малышей. Трех сестер младших и брата, потом своих двое ребятишек было, и еще троих внуков нянчила. Вон они — все мои. Хоть и на пенсии, а скучать не приходится: садами-огородами занимаюсь, вышиваю, рисую картины.
Татьяна Сутурина когда‑то художественную школу окончила. Сейчас внучка в «художке» учится.
— Недавно им дали задание: изобразить патриотическую композицию. Спрашиваю: «Что будешь рисовать?» Она: «Корабль идет по Амуру, моряки на нем стоят». — «И что твоя композиция выражает? Какой глубокий смысл?» — «Да никакой». Предложила ей, к примеру, такой сюжет: девочка лет семи, с бантиками, улыбается, ручонку протянула и спрашивает: «А что ты сделал для победы?» Это будет на злобу дня, — рассуждает женщина. — Многие живут и даже не задумываются, чем они могут помочь фронту, армии. А помогать надо.
«Я восхищаюсь подругами-волонтерами»
Многие подруги Татьяны Владимировны, хотя возраста давно уже не юного, очень активно волонтерством занимаются. Особенно горожанка восхищается Любовью Сухановой — она за Зеей живет, в двадцати километрах от Благовещенска. Совет ветеранов, который возглавляет Любовь Петровна, такую бурную деятельность организовал для помощи фронту!
— Они не только овощи на своих огородах выращивают и делают заготовки. Еще всё лето грибы собирали и сушили на супы для бойцов. Дети чай курильский собирали — у них растет в лесу. Мамы его правильно сушат, чтобы сохранились полезные вещества, — и по пакетикам. Столько всего делают! И ведь у каждой семья, свои домашние заботы, хозяйство. Корову подоила, уроки проверила у ребятёнка и побежала сети маскировочные плести, — поражается Татьяна Сутурина. — Сама Люба всю жизнь в школе учителем отработала. Только и шлет мне фотографии: это коробка с носками — тридцать пар связали. Рядом шапки, рукавицы… У них в селе у кого‑то есть козы. Научились прясть шерсть и теперь вяжут еще черевички для раненых в госпитали. Порой слушаю, сколько женщины всего делают, и диву даюсь: откуда только силы берутся?!
«Выйду во двор: сидят бомжи по 6-8 человек. «Ребята, что делаем?» — «Отдыхаем». Сколько силы зря пропадает. Говорю: «В соседнем подвале люди сети плетут — идите, помогайте». — «Ой, мы устали». Даже мне за них стыдно».
Амурчанка вздохнула и, словно бы, извиняясь, заметила: «Я волонтерством заниматься не могу из‑за болезни. Иногда в период обострения по пять дней не встаю с кровати. Вот и решила помочь фронту хотя бы шубами».
«Мы ждем ребят домой живыми и здоровыми»
Пока я сидела на диване и слушала рассказы за жизнь, передо мной постепенно вырастала большая меховая куча.
— Это вот хорошие турецкие дубленки. Смотрите, какие теплые и мягкие. Молодежь сейчас такое не хочет носить — говорят: не модно. Им больше пуховики нравятся. А это пальто зимнее практически новое, в Биробиджане покупала. Драп плотный — на тапочки раненым сгодится. К соседке поднялась, а она: «Подожди, сейчас я тоже что‑то принесу». И вот смотрите: для бойцов СВО даже норковые шубы люди отдают — не жалко. Пусть дедушка-скорняк шьет теплые жилетки, рукавички для воинов, чтобы они не мерзли. Мы их ждем живыми и здоровыми, — прижала руки к сердцу Татьяна Владимировна, а у самой слезы на глазах.
«Живем в тишине и спокойствии, а где-то взрывы и наши люди гибнут»
Меховые запасы горожанки заняли багажник микрика АП. Фото: Василий Артемчук
Багажник микрика АП доверху загружен шубами. Мы едем к дедушке-скорняку на улицу Хмельницкого. И в пути Татьяна Сутурина вспоминает встречу бывших одноклассников, которая состоялось в августе. Из Татарстана в Благовещенск приехали две ее школьные подружки, с которыми не виделись много лет: обе благовещенский мединститут окончили, сейчас живут в Казани.
«Неделю как будто в раю прожили»
— Они останавливались в гостинице «Юбилейной». Мы каждый день вместе гуляли по городу. И вот идем с ними пешком, а они восхищаются: «Как же здесь у вас хорошо. Тишина, спокойствие, солнышко светит, дроны не летают», — рассказывает Татьяна Владимировна. — Я удивляюсь: «А у вас в Казани разве не так?!» И они давай рассказывать, что у них происходит, как люди постоянно прячутся от дронов. Сами подруги живут и работают в пригороде Казани, а там много проектных институтов, современных высокотехнологичных и научных предприятий, разных IT-компаний. И беспилотники их постоянно атакуют. А еще они рассказывали, что у них после работы и учебы многие: и взрослые и даже школьники — идут в госпитали, которые переполнены. Ухаживают за тяжелоранеными, бреют их, стригут, кормят, моют, иногда даже ночуют в госпиталях… Любуемся фонтаном на площади, и девчата говорят: «Тихо, спокойно у вас. Неделю как будто в раю прожили».
«Наша 22-я школа находилась рядом с пограничной заставой. Когда я училась, у нас уклон был военизированный — физической подготовке уделялось большое внимание, — вспоминает пенсионерка. — Мы с 12 лет умели с завязанными глазами разобрать и собрать автомат. Но пистолеты нам не давали. Помню, на бронетранспортере в выходные вывозили на полигон танкового училища. Мы там учились гранаты бросать из окопов, по-пластунски под проволокой натянутой ползали. Нас с самого детства учили быть сильными, смелыми и готовыми Отечество защищать».
«Пошла шерстить шкафы и ниши»
Фото: Василий Артемчук
По словам Татьяны Владимировны, после встречи с подругами она еще долго не могла в себя прийти от услышанного. Всё думала: живем здесь спокойно, а где‑то взрывы и люди гибнут.
Фото: Василий Артемчук
— Потом я комнату начала к ремонту подготавливать и нашла газету со статьей о дедушке, где «Амурская правда» написала, что у него не хватает сырья. Прочитала — и так стыдно мне стало и за себя, и за молодых ребят, которые без дела на детской площадке сидят. Боже мой, дедулечка, почти 90 лет, придумал, чем помочь фронту. А они в телефонах часами развлекаются и ничего не делают хорошего. Сколько энергии пропадает. Стала я думать: а чем я сама помочь фронту могу? Пошла шерстить все шкафы. Открыла нишу, диван. Стала вытаскивать и перебирать пальто, дубленки, шубы. И вот сколько меха насобирала!
Мастер провел ревизию
Мастер тщательно проверил на ощупь все дубленки и шубы. Фото: Василий Артемчук
Виктор Евдокимович встречал нас возле своего подъезда. Прежде чем выгружать и заносить в квартиру привезенные вещи, он провел ревизию. Тщательно проверил на ощупь все дубленки и шубы. Одну курточку отложил в сторону:
— Это не пойдет: кожа очень плотная Я на такой машинку посадил. А эти дубленки хорошие, мягкие — забираем. Драп тоже хороший, но тапочки для раненых в госпитали я пока не шью.
— Почему?
— Подошвы уж больно дорого обходятся. Я материал у сапожников в ремонтных мастерских покупаю. Раньше один лист стоил 1400 рублей, а потом за какие‑то несколько дней цена подскочила сразу на тысячу. Теперь один лист 2400 стоит. С него получается в зависимости от размера 10−11 пар тапочек. Поэтому пока их шить перестал, — объяснял Виктор Алексеев, пока мы тащили пакеты к подъезду.
Зрение стало еще хуже
«Моя белая шубка как раз на такие вот рукавицы подойдет». Фото: Василий Артемчук
Уже в квартире швейных дел мастер посетовал, что распарывать шубы ему становится всё тяжелее и тяжелее — зрение падает, и на одном глазу дальнозоркость, а на другом — близорукость.
— Я же всё распарываю вечером, когда почти швы не видно, а днем шью и делаю раскрой. Это вот распора у меня лежит, — подошел к столу хозяин квартиры. — Прикидываю выкройки: куда какой клин лучше войдет для безрукавки, а какой кусок можно будет пустить на рукавицы.
На всю зиму работы хватит
С тех пор, как АП была у мастера, его машинка уже дважды ломалась. Фото: Василий Артемчук
Материалом Виктора Алексеева снабдили — на всю зиму работы хватит. Главное — чтобы машинка выдержала. Один из жителей Благовещенска позвонил в редакцию и предложил подарить скорняку электрическую швейную машинку.
— Она с тумбочкой, ножная, мне на такой тяжело работать. Я привык ручной машинкой шить, поэтому не стал ее брать. После того как вы у меня были летом, машинка уже дважды ломалась. Пришлось ремонтировать. Хорошо, что запасная стояла на балконе.
Фото: Василий Артемчук
Виктор Евдокимович открыл балкон, где лежали шубы, мешки с обрезками и в стороне — стопка уже готовых изделий.
— Что успели сшить с тех пор, как мы у вас были летом? — поинтересовалась я.
20
меховых безрукавок для воинов сшил за три месяца благовещенский пенсионер, который первого января отметит 90-летие
Фото: Василий Артемчук
— Только жилеток (безрукавок) для воинов сшил 20 штук. 17 уже на фронт отправили, и вот еще три готовые. Сейчас температуры опустились, в окопах холодно, грязь, солдаты мерзнут. Нужно спину беречь. Сырья мне на безрукавки хватает. Замки вот нужны. Когда запасы мои закончились, одну телогрейку сделал с липучками — отправил на фронт, но вряд ли бойцы ее одобрят. Липучки слабо держат, а им же надо всё покрепче. Замки нужны — и разъемные, и неразъемные. Такой вот 300 с лишним рублей в магазине стоит, а это я с военной робы выпорол — хороший, крепкий, — показал мастер.
«Соцработник мне не нужен»
На кухонном столе мастера раскрой для очередной безрукавки. Фото: Василий Артемчук
Татьяна Владимировна примерила меховую безрукавку, оценила теплые рукавицы и пятиточечники для солдат. Потом спохватилась: «Я же вам гостинцы не отдала!» Достала и выложила на стол свои разносолы и домашнее печенье. Уже собираясь уходить, поинтересовалась у Виктора Евдокимовича, обслуживается ли он соцзащитой — приходит ли кто‑то ему помогать по дому?
Фото: Василий Артемчук
— А зачем? Я всё делаю сам: и готовлю себе, и в квартире убираюсь. Сегодня вот полдня мусор выносил — обрезков меха и ткани много накопилось. Даже в холодную погоду выхожу на прогулку. Будем жить! — улыбнулся пенсионер и крепко пожал на прощание руку.
Как мальчишки-детсадовцы собрались в поход на Мариуполь
Уже на обратном пути, когда мы везли Татьяну Владимировну домой, она рассказала занимательную историю.
Спрашиваю: «Миша, ты чего так горько плачешь?» А он: «Меня мама на войну не пустила».
— Помните, весной 2022‑го было сражение за Мариуполь? Мы смотрели по телевизору репортажи, переживали и за наших ребят, и за мирных людей, которые прятались в подвалах полуразрушенных зданий. Моему младшему внуку Сереже сейчас девять лет, а тогда еще в садик ходил, в подготовительную группу. Наши детишки рисовали картинки для бойцов СВО, потом волонтеры их вкладывали в солдатские посылки и отправляли на фронт. И вот однажды привели внука в сад, открываем кабинку, а там автомат, ремень солдатский, кепка моряцкая, меч, гранаты игрушечные, сухари, два пистолета — целый «военный арсенал», — смеется бабушка. — Оказывается, несколько мальчишек (и наш внук в том числе) объединились и решили пойти в военный поход: помогать нашим бойцам освобождать Мариуполь. Тайком побег из садика на фронт готовили. Как мы вовремя всё обнаружили! Забрали родители арсенал, беседу провели. Один мальчик из группы разрыдался. Спрашиваю: «Миша, ты чего так горько плачешь?» А он: «Меня мама на войну не пустила». До сих пор эту историю вспоминаю.
«Почему в городе не вижу социальной рекламы о помощи СВО?»
— Я считаю, что у нас пропаганда никакая. Не вижу нигде социальной рекламы, призывающей людей фронту помогать. Если сначала какое‑то воодушевление было, то сейчас постепенно всё сходит на нет: ни баннеров, ни роликов по телевизору. Возле ОКЦ большой экран: там тоже ни разу не видела объявления, что нашим бойцам на фронте нужна поддержка. Мне кажется, это упущение, — считает Татьяна Сутурина.
Возрастная категория материалов: 18+
Добавить комментарий
Комментарии