Главврач областной детской больницы — о детской хирургии, профессионализме врачей и судьбе

Фото: Владимир Воропаев

Четверть века на страже здоровья

— Руслан Алексеевич, с каким настроением коллектив главной детской больницы области подходит к профессиональному празднику?

— С нормальным рабочим настроением. Деятельность больницы идет 24 часа в сутки, независимо от праздников и выходных. Сейчас, с поправкой на ситуацию с коронавирусом, нам, как и многим другим лечебным учреждениям в России, пришлось перекроить работу, пересмотреть маршрутизацию пациентов. В двух лечебных корпусах развернули инфекционный госпиталь для пациентов в возрасте от 0 до 18 лет с ковидной инфекцией и пневмонией. Временно приостановлено плановое оказание помощи, оказываем только экстренную, неотложную, онкологическую и сосудистую помощь, которая требует безотлагательных вмешательств. Коллектив выполняет поставленные задачи четко, профессионально и добросовестно, понимая серьезность ситуации, впрочем, это он делал и до периода коронавируса. Амурская областная детская больница уже более 25 лет стоит на страже детского здоровья. Сегодня она является одним из ведущих мед­учреждений страны, работает по 25 профилям в 16 отделениях. Здесь созданы пять уникальных для нашего региона центров.

— Расскажите о них подробнее. В чем их уникальность?

— В том, что в этих центрах выполняется большое количество операций, соответствующих общероссийскому и мировому стандартам, имеющих огромное значение для здоровья и жизни наших пациентов — от новорожденных до тинейджеров. В частности, это операции, позволяющие восстановить репродуктивную функцию девочек и мальчиков, устранить нарушения опорно-двигательного аппарата, патологии в органах желудочно-кишечного тракта, мочеполовой системы, исправить различные пороки развития, врожденные и приобретенные дефекты мягких тканей. Наши врачи проводят протезирование коленных суставов, реплантации конечностей, то есть, проще говоря, пришивают их при травматических отрывах. И это далеко не полный перечень вмешательств, которые выполняют специалисты больницы.

Курс на развитие

— Что позволило вашей больнице выйти на такой высокий уровень работы?

— Курс на профессиональное развитие выбран с момента создания учреждения, когда больница начала внедрять в работу новшества медицинского научно-технического прогресса, и в этом плане быстро вышла на передовые позиции. Руководившие учреждением до меня главные врачи в качестве основного направления развивали оказание медпомощи на современном мировом и общероссийском уровнях. Сегодня мы продолжаем эту традицию. И если говорить о качестве оказания медпомощи, наше учреждение неоднократно признавалось одним из лучших среди детских больниц страны. Также это одно из наиболее развитых в кадровом и материальном плане лечебно-профилактическое учреждение Дальневосточного федерального округа. Главным в деятельности больницы считаю именно кадровый состав. Железо без кадров не будет работать. Можно иметь оснащение по последнему слову техники, но, если нет толковых специалистов, им невозможно правильно управлять. Так что основное в работе АОДКБ — это уникально подобранные люди, врачи, медсестры, без которых невозможно выполнять лечебный процесс. Коллектив больницы способен решать самые сложные задачи, являя собой пример высокого профессионализма и любви к профессии.

Хирург, педиатр и психолог — в одном лице

— Руслан Алексеевич, почему вы сами пошли работать в медицину? Мечта детства?

— Во время учебы в школе у меня мысли не возникало стать врачом. Я окончил ее в конце 80‑х годов. Но к тому моменту двое моих двоюродных братьев уже работали хирургами. Более того, в Благовещенский медицинский институт поступил мой старший товарищ. В итоге его учеба и опыт моих братьев определили выбор профессии — я тоже стал студентом Благовещенского мединститута, где был хороший постсоветский преподавательский состав, дающий отличную подготовку. После выпуска в 1995 году получил приглашение работать в детской хирургии нашей больницы от своих учителей, и вот оперирую уже четверть века. Десять лет возглавлял отделение хирургии областной детской больницы, в 2013 году был назначен главврачом медучреждения.

— Хирургия — тяжелый труд?

— Медицина в целом тяжелый труд, связанный с большой ответственностью. Если говорить о детской хирургии, то приведу такой пример. Общая хирургия поделена на специфику: сосудистую, торакальную, нейрохирургию и так далее, и каждый специалист может выбрать направление и в нем развиваться, а детская затрагивает многие направления, поэтому круг знаний одного врача должен все их охватывать, знания должны быть поливалентными. Детский врач должен ориентироваться во всех этих вопросах с учетом роста и развития ребенка. Хирургия новорожденных сильно отличается от подростковой. И если взрослый хирург напрямую контактирует с пациентом, то детский еще и с его родителями. Этот треугольник, врач — родители — пациент, зачастую бывает сложным. По сути, врач должен быть, с одной стороны, хирургом, с другой — педиатром, а с третьей — еще и психологом. И нужно сделать так, чтобы пациента выписали здоровым и у родителей не осталось вопросов.

От простых вмешательств — к сложным операциям

— Порой приходится слышать истории, что медицина творит настоящие чудеса. Они действительно происходят?

— Много таких. Я могу отталкиваться от своей хирургической практики. Считаю, что хирургия новорожденных — это уже чудо. Некоторые операции еще в 1980—1990 годах имели летальность почти 100 процентов. С 2000‑х годов с развитием в стране хирургической техники, шовного материала, оптики, анестезиологического пособия мы начали выполнять эти операции с очень хорошим результатом выживаемости и минимумом осложнений. Разве не чудо?

С 1990‑х годов началось развитие эндовидеоскопической техники, у нас появилась возможность проводить лапароскопические операции, отличающиеся от полостных меньшей травматичностью и осложнениями. Помню, когда в 1995 году с помощью такого оборудования мы впервые в регионе прооперировали пациента с лопнувшим аппендицитом, это казалось верхом какого‑то технического медицинского хирургического прогресса. Сейчас это все выполняется в обыденном режиме, но тогда сыграло большую роль. Ведь с этих, казалось бы, простых хирургических манипуляций мы пришли к серьезным сложным операциям. Например, два года назад в Приамурье впервые была выполнена операция у пациента весом 2 килограмма 700 граммов с врожденной аномалией развития, при которой части пищевода не сообщаются между собой. Мы смогли восстановить пищевод путем эндохирургического вмешательства, с отличным результатом. Сегодня эти операции тоже уже вошли в разряд рутинных. И таких примеров можно привести много.

Жизнь сама по себе — чудо, и спасенная жизнь — чудо вдвойне. Хотя, исходя из моей практики, врачи далеки от пафоса, они просто профессионально выполняют свою работу. Но чтобы спасти жизнь, помимо мастерства и опыта врача, тех­оснащения, должно совпасть еще очень много факторов, начиная от времени доставки пациента в больницу и заканчивая индивидуальными особенностями его организма.

— Какая операция из вашей практики врезалась в память больше всего?

— В середине 90‑х годов, когда был кризисный период в стране и, соответственно, безденежье, население в Приамурье активно зарабатывало на жизнь сбором цветного металла на Новотроицком полигоне, сдавая его на пунктах приема. В нашу хирургию доставили подростка. Он собирал на полигоне гильзы, и одна из них оказалась боевая. Снаряд разорвался у него прямо на колене. Мы с коллегами, по сути дела, собирали его в операционной буквально по частям. Несколько часов работала целая бригада, куда входили офтальмологи, травматологи, хирурги, анестезиологи. Нам удалось сохранить парню жизнь. Помню, через какое‑то время после выписки он приходил с мамой и поблагодарил всех докторов.

— А в судьбу вы верите?

— Думаю, в нее верит любой практикующий врач. Я не исключение. Есть ситуации, которые невозможно объяснить с точки зрения логики и научно-технического прогресса.

Имеются противопоказания. Необходима консультация специалиста

 На правах рекламы

Возрастная категория материалов: 18+