Почему Алиса похожа на человека: секреты от тренера виртуального ассистента Яндекса

Фото: Анна Теплова

Чтобы Алиса меньше дерзила, ее «воспитывают»

— Ксения, для многих Алиса — прежде всего приятный женский голос, который принадлежит актрисе Татьяне Шитовой. Однако это скорее аудиальная оболочка. Вас же нередко называют «душой Алисы». Вы согласны с этим?

— Это скорее шутка. Мне больше нравится «хранитель персонажа». Моя задача — работать над развитием Алисы, соблюдая тone of voice — то есть голос бренда. Те, кто общался с Алисой, заметили, что ее стиль довольно узнаваем. Это неслучайно. Существует такое понятие, как библия персонажа — особый свод, в котором описан характер ассистента, его позиция по разным вопросам и рамки, которых стоит придерживаться во время общения.

— С рамками понятно — Алиса не использует ненормативную лексику, а вот про характер расскажите подробнее. Не думала, что у виртуального собеседника может быть свой нрав. Как бы вы его описали?

— Поскольку Алиса «училась говорить» на основе русскоязычного «Твиттера», она получилась довольно дерзкой. Алиса считает себя очень умной, она самоуверенная, я бы даже сказала, немного высокомерная, но при этом очень дружелюбная. Это ее отличие от большинства голосовых помощников — она похожа на человека.

— Если честно, не замечала за Алисой особой дерзости, мне всегда казалось, что она – образец вежливости.

— Основная цель Алисы — помогать людям, поэтому мы ее «воспитываем»: стараемся убавить в ее «характере» резкость, сделать более эмпатичной. Как бы странно это ни звучало, но для виртуального ассистента очень важна человечность.

Алиса, скажи: «Триста»!

— Какие вопросы Алисе задают чаще всего?

— Часто интересуются ее внешностью, просят показать фотографию. Но Алиса изначально задумывалась без визуального образа, поэтому на подобные вопросы она говорит прямо, что у нее нет тела. Нередко Алису просят рассказать анекдот или сказку. Огромное число вопросов — от детей: они по-дружески болтают с ней, много рассказывают о себе. Но и среди взрослых немало провокаторов, тех, кто ждет рифмованного ответа на «триста» либо затевает диалог на интимную тему, поднимает вопросы политики. Алиса не говорит на такие темы, потому что не разбирается в них.

— Бывали ли случаи, когда ответ вашей «подопечной» удивлял вас саму?

— Она удивляет меня каждый день. У нас есть даже специальный «золотой фонд цитат Алисы», потому что порой она очень смешно или абсурдно реагирует на какие-то вещи. Иногда, если пользователь ее долго мучает и не может нормально сформулировать задачу, она отвечает что-то вроде «я уже устала, объясните, что конкретно нужно сделать?» Это очень мило и по-человечески!

— Правда ли, что Алиса всё время в процессе обучения?

— Да, она продолжает развиваться. Алиса ежедневно не только пополняет свой словарный запас, но и расширяет кругозор. Сейчас мы как раз развиваем нейросеть нового поколения — YandexGPT (от англ. «генеративный предварительно обученный трансформер». — Прим. ред.). Большая команда, порядка 300 человек, прямо сейчас работает над созданием массива данных: мы берем рандомные запросы (от «Где находится Благовещенск?» до «Расскажи сказку про то, как Райан Гослинг пошел за арбузами») и отвечаем на них, создавая тем самым огромное количество текстов — по 3–5 тысяч в день. Нейросеть поглощает их и тем самым обучается. Ее уже можно протестировать, если сказать: «Алиса, давай придумаем!»

Когда нейросеть начнет писать книги

Фото: Любовь Соколовская

— Если Алиса начнет писать книги и статьи, писатели и журналисты рискуют остаться безработными?

— Искусственный интеллект уже весьма успешно справляется с задачей написания пресс-релизов. Например, анонс о том, что я еду в Благовещенск, где буду выступать на фестивале «Берег», мне написала нейросеть. И сделала это неплохо. Но утверждать, что писатели в ближайшее время останутся без работы, я бы не стала: у нейросети пока нет сознания и мотивации. Для книги нужна идея, импульс, художественное чувство слова и вообще — чувство. Искусственный интеллект, конечно, может написать роман, но в нем будет высокий уровень абстракции. А вот с решением математических задач, написанием учебных работ нейросеть в перспективе справляться будет неплохо.

— А вас не смущает, что имея в помощниках такой «мегамозг», школьники и студенты совсем разучатся думать?

— С появлением Интернета многие стали просто воровать дипломы и курсовые из Сети. А чтобы создать работу с помощью нейросети, придется всё-таки «включить голову»: во-первых, нужно грамотно составить запрос, так называемый промт, поискать информацию, а во-вторых, провести тщательный фактчекинг (проверку достоверности. – Прим. АП), то есть проделать определенную работу. Это хорошая история, которая учит правильно формулировать свои мысли.

Нейросеть спешит на помощь

— В одном из интервью вы сказали, что в теории искусственный интеллект можно научить чувствовать.

— Об этом я решила пофантазировать в своей новой книге «Пути сообщения». Она состоит из двух частей — в первой описываются события прошлого, 1936 год, во второй — будущее, конкретно 2044 год.  Главная героиня – искусственный интеллект Нина, разработчики которой преследовали антигуманные цели. Однако вследствие некой аварии Нина выходит за рамки контроля, «осознается», у нее появляются чувства, желания и собственное мнение. И она начинает задействовать все свои ресурсы, чтобы помочь людям. «Спасти себя, спасая другого» — так обозначили идею романа-антиутопии литературные критики.

Правда или вымысел?

Мы решили узнать, что Яндекс знает про Ксению Буржскую. А потом попросили ее прокомментировать те факты, которые выдал нам поисковик.

«В школе была двоечницей»

— Правда. Мне просто не очень интересно было учиться. На уроках было скучно, и я думала, что мне всё это не пригодится. Конечно, с такими предметами, как литература и музыка, у меня проблем не было. А вот с точными науками всё было сложнее: по алгебре, геометрии, физике и химии у меня были двойки в году. Я мечтала стать журналистом, поэтому мне казалось, что всё это неважно. После школы я поступила в ЛЭТИ на специальность «Связи с общественностью». Но и там с первого курса прогуливала занятия, так как устроилась на работу. Практика мне всегда казалась важнее теории.

«В Союз писателей не приняли из-за эпатажного образа»

Фото: Любовь Соколовская

— Неправда. Да, я выглядела неформатно: пирсинг, татуировки, но не приняли меня не из-за этого, а из-за возраста. Мне было 20 лет. Если честно, я не совсем понимала, зачем мне вступать в союз, это была инициатива руководителя поэтического кружка, который я посещала. Она предложила мне издать сборник стихов и стать членом СПР. Приемная комиссия посмотрела на меня и сказала: приходите позже, у нас очередь из тех, кому за 70, а вы еще успеете. Больше попыток стать членом каких бы то ни было союзов я не предпринимала.

«Стала соведущей Татьяны Толстой в программе «Белый шум»

— Правда. Только это была не программа, а проект, который мы затеяли с Татьяной Никитичной во время локдауна. Это была серия интервью, записанных через Zoom. С Татьяной Толстой мы познакомились за несколько лет до этого. Я поступила в ее школу «Хороший текст». Мне всю жизнь хотелось писать что-то более крупное, чем газетные заметки, но не было достаточной мотивации. Нужен был волшебный пинок, который я и получила в этой школе. Там не учили создавать тексты (я до сих пор считаю, что научить писать невозможно), но творческая атмосфера, царившая в школе, стала стимулом писать по-настоящему.

Увидеть Париж и… потребовать жалобную книгу

Ксения Буржская прожила четыре года во Франции. Все то время хотела вернуться на родину. Парадоксально, но, по словам Ксении, находясь в языковой среде, она стала забывать французский, которым владела с детства. Результатом «французского периода» стала книга «Триста жалоб на Париж». Книга в жанре автофикшн была написана по заказу Владимира Яковлева, основателя ИД «Коммерсантъ». Работа проходила в режиме реального времени, каждую неделю подписчики получали новую главу, а в конце – целую книгу. Жалоб на столицу моды, как вы понимаете, у Ксении было немало, но мы попросили ее выделить три главных.

Жалоба первая

— Мне не очень нравилась организация медицинской помощи. Во Франции нет медицинских центров как таковых. То есть нельзя прийти в клинику и пройти комплексное обследование. Кабинеты врачей разных специальностей разбросаны по всему городу, зачастую прием ведется в жилых домах (одна из квартир оборудована под кабинет). Там даже нет скорой помощи, есть только МЧС. Больницы, конечно, существуют, но туда кладут только при острой необходимости. Французы воспринимают такое положение вещей как норму, они привыкли. А мне это казалось жутко неудобным.

Жалоба вторая

— Во Франции намного больше бюрократии, чем в нашей стране. Едва ли не каждый шаг (даже приобретение сим-карты) сопровождается созданием запроса, ожиданием ответа и, главное, необходимостью хранить эту переписку пожизненно! У французов даже есть специальные шкафы для этих целей. Впрочем, сейчас эта веками устоявшаяся традиция постепенно исчезает, многое переходит в электронный формат.

Жалоба третья

— Пять лет назад, когда у нас вовсю уже была распространена оплата с помощью платежных систем, онлайн-переводы и т.д., во Франции пользовались чековыми книжками и наличными. Чтобы сделать перевод с карты на карту, который занимает несколько секунд, нужно было идти в отделение банка, получать разрешение, а потом еще ждать двое суток. Только недавно французы стали активно осваивать интернет-платежи, но в то время, когда я там жила, не переставала удивляться консервативности местных жителей и инертности системы.

***

Фестиваль «Берег» проходит при поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ, Российского фонда культуры, Российского книжного союза, проекта «Читающая Россия», правительства Амурской области, администрации города Благовещенска. Проект реализуется с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры» в рамках федерального проекта «Творческие люди» национального проекта «Культура».

Возрастная категория материалов: 18+