Эта профессия — не для брезгливых: интервью с амурским следователем-криминалистом

Фото: Алексей Сухушин
 

«Сможете пирожки в морге есть — будете работать»

— В мое время, чтобы попасть в прокуратуру, из которой потом выделился Следственный комитет, нужно было не меньше 10 лет отработать следователем в милиции. Все прокуроры, работавшие там, когда‑то были следователями.

В зейский следственный отдел я пришла работать без юридического образования, окончив среднюю школу. А до этого фактически шесть лет отработала там внештатным помощником милиции. Думала, что буду врачом, но, начитавшись журналов «Человек и закон» и «Советская милиция», выбрала путь правоохранителя.

Родители нас воспитывали так: «Если хочешь что‑то получить, сам этого добивайся». Конец 80‑х годов, начались перестроечные времена, людям не выдавали зарплату. И я, восьмиклассница, пришла в отдел милиции. Прошлась по коридорам, посмотрела: первый этаж такой мрачный — темно-синие панельки, на втором — посветлее. Выбрала самую красивую дверь — к начальнику ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. — Прим. ред.).

Что такое ОБХСС, мне — девочке с хвостиками и бантиками на голове — было не понятно. Открываю двойную дверь — дядька сидит, лысенький, в очках. Говорю ему, что хочу работать следователем в милиции и чтобы мне кто‑нибудь рассказал про работу. Что готова помогать — повестки, например, разносить. Он посмеялся: «Мысль хорошая, приходи через неделю, с начальником переговорю».

Пришла через неделю. За это время сагитировала туда же двух подружек, которые собирались поступать на фармацевтику. Около часа мой будущий начальник рассказывал нам о неприятных вещах, с которыми столкнемся в милиции: что многие начинают курить или выпивать, кто‑то страдает язвой желудка и другое. «Сможете пирожки в морге есть — будете работать», — по‑честному сказал он.

Потом стал называть положительные моменты: что это полезная работа, что получаешь моральное удовлетворение от торжества социалистической справедливости. Однако рассказ о положительных моментах занял меньше времени.

В юности поймала мужиков, похищавших железо

Сейчас в помощники следователя в амурский Следком принимают на третьем курсе юрфака, а нам тогда было по 14 лет. Мы были на подхвате у сотрудников милиции: разносили повестки, вели журналы. Относились к нам серьезно, никто не подшучивал.

Помню, как‑то шли домой и увидели, что с теплотрассы мужики снимают железо — металл тогда таскали. Добежали до телефона, позвонили по 02, сообщили о происшествии. Потом на День милиции нам вручили грамоты за помощь в предотвращении преступления.

После окончания школы мы с подружками подали документы на юрфак в институт во Владивостоке, но не прошли по конкурсу. Шансов поступить практически не было — при конкурсе 12 человек на место. Зато это была школа жизни.

Потом девчонки поступили в техникум, а я устроилась в детский сад помощником воспитателя. Через год снова попыталась поступить на юрфак, уже в Барнауле, и опять неудачно. Девчонки институт после техникума окончили. В итоге одна сейчас работает юристом на Камчатке, а другая — федеральный судья в отставке. Профессия захватила.

Два года я трудилась в детском саду, в свободное время — внештатным помощником милиции. Официально туда я устроилась в 1993 году, когда ввели институт младших следователей, куда брали со средним образованием. В производстве у меня было под 90 дел. Потом, уже будучи младшим опером уголовного розыска, поступила в Хабаровскую школу милиции — в 1997 году открылся ее филиал в Благовещенске. С пятой попытки поступила на юрфак!

Почему АмГУ не рассматривала, не знаю. Учиться в школе милиции было легко. Когда ты знаешь следственную работу, тебе понятен учебник по уголовному процессуальному праву.

«Долгое время занималась идентификацией трупов»

Фото: Алексей Сухушин

Свое первое уголовное дело хорошо помню — это был выезд на кражу из складов ОРСа (отдела рабочего снабжения). Было заявлено, что похитили тушенку и водку. А в итоге оказалось, что реально похищено лишь три бутылки, а на кражу пытались списать недостачу.

В мое первое дежурство случилось восемь происшествий. На последнее — труп с ножом в животе — выезжали в три часа ночи. К счастью, человек с ранением оказался жив, хотя 40 сантиметров тонкого кишечника у него вывалилось наружу. Дело мы расследовали, нападавшим оказался знакомый, с которым мужчина выпивал.

В своей профессии я уже 31 год. Девять лет проработала в Зейском районе, в 2002 году перевелась в УВД Благовещенска — в уголовный розыск. Долгое время занималась идентификацией трупов — в отделе по розыску без вести пропавших, установлению личности неопознанных трупов и розыску преступников. Когда в 2007 году создался Следственный комитет при прокуратуре, меня пригласили туда на должность старшего прокурора-криминалиста. Тогда я была единственным криминалистом в отделе, а сейчас у нас восемь таких специалистов, а всего 11 сотрудников. Есть следователи-криминалисты и в районах — в Тынде и Свободном.

У криминалиста с собой от 6 до 10 чемоданов 

Кисти для реактивов криминалист использует косметические, говорит, что очень удобные. Фото Алексей Сухушин

Наш отдел криминалистики помогает следователям СУ СК России по Амурской области в работе. Мы обучаем молодых специалистов на начальном этапе, пишем методические рекомендации по расследованию преступлений (в том числе и прошлых лет) и тактике проведения следственных действий. Со следователями выезжаем на место происшествия, помогаем в осмотре. Ездим по области на все нераскрытые и связанные с детьми преступления, на тяжкие и особо тяжкие, где два и более трупов. Дежурим по графику. Вне графика — когда бывают сложные случаи и предстоит большой объем работ.

90 процентов доказательной базы следствия собирается в ходе осмотра. Криминалист сначала обращает внимание на обстановку места происшествия: как расположено тело, мебель, открыты ли шкафы. Он должен уметь моделировать ситуацию, которая здесь могла произойти. Открытые дверки — значит, кто‑то проникал. А каким именно образом открывали дверцу — за ручку, снизу, сверху или сбоку? Обработав поверхность, увидим отпечатки и, соответственно, процесс.

Смотрим на пол — есть ли пылевые следы. Возможно, волосы упали с кого‑либо — их видно в свете специального фонаря. Криминалист выезжает на место с большим количеством техники — с ним обычно от 6 до 10 чемоданов. С собой берет еще источники света, нелинейные локаторы (позволяют обнаруживать полупроводниковые объекты — мобильные телефоны, флешки, симки, подслушивающие устройства), приборы для выявления скрытых видеокамер.

Например, если мы выезжаем на труп с ножевым ранением (участковый уже сообщил, что ножа на месте преступления не обнаружил), то обязательно берем металлоискатель. И пошли с ним — территория вокруг дома, мусорки, подвалы. Идет поиск ножа.

У меня есть подборка фотографий «Следователь — работа не пыльная» — про нашу «негрязную» работу. Где мы идем по колено в грязи, чтобы добраться до места происшествия.

«Под «Голубой огонек» нарезаю бинты для места происшествия»

Фото: Алексей Сухушин

Профессия криминалиста — не для брезгливых. «После пожара или посещения морга ты, мягко говоря, неприятно пахнешь. После ковида сложнее стало переносить эти запахи», — признается старший следователь-криминалист Татьяна Максакова. И делится с молодыми специалистами советами, как справиться с издержками профессии.

«Она теперь не может подойти к елке — та ей трупом пахнет»

— Муж мой совсем не выносит таких запахов. Когда я звоню и говорю, что иду из морга, он открывает дверь в ванную и закрывается в комнате, чтобы я прямиком в душ, а вещи — в стирку.

На работе выручает медицинская маска с капелькой пихтового масла. В первые 15 минут это отбивает трупный запах. Потом включаешься в процесс и уже забываешь, что воняет. Пока не хапнешь свежего воздуха. Давала такой совет стажеркам из АмГУ. У одной обратная психологическая реакция пошла: она теперь не может подойти к елке — та ей трупом пахнет.

На юрфаке АмГУ сотрудники нашего следственного управления проводят занятия по уголовному праву и криминалистике. Я там не преподаю, но обучаю следователей, которые приходят работать в СУ СК России по Амурской области. Пять первых рабочих дней молодой специалист проводит со мной. Мы выезжаем в морг и на место происшествия. По некоторым людям сразу видно, что они никогда не станут криминалистами: ребята же смотрят фильмы по телевизору, а там труп не воняет.

За мою бытность один парень вообще отработал лишь один день. Мы с ним попали в морг на какой‑то вонюченький труп. Говорю: «Одежду с него сними и карманы проверь». Он: «Я что, это должен еще и трогать?» И в тот же день написал заявление по собственному.

Еще я предупреждаю молодых следователей, что их семья всегда будет где‑то ущемлена. Потому что работа занимает слишком много времени. Даже мой терпеливый муж говорит: «Слышишь, дорогая, надо как‑то завязывать и работать до 19:00. Чтобы потом поужинать и часок погулять».

Не дамский чемоданчик

Фото: Алексей Сухушин

Чемодан-«криминалист» с надписью «Следственный комитет» мне подарили в магазине, где приобретала кримнабор. И чего в нем только нет: куча баночек с разноцветными и люминесцентными порошками, наборы кистей, рулетки, линейки, мелки.

Есть новейшие реагенты для изъятия следов пальцев с мокрых поверхностей. Например, после дождя или если автомобиль из воды достали — можно снять отпечатки пальцев на его поверхностях. Даже на замоченных в ванне ножах удавалось обнаружить следы крови. А реагент нингидрин позволяет снять застарелые отпечатки на листках книг, которым лет двадцать.

Несколько лет назад у нас с мужем из личного гаража украли металлоискатели, рыбацкое оборудование и новогоднюю елку. Потом мы заметили, что кто‑то вновь пытается взломать замки. Я взяла и набрызгала на двери нингидрином, а он при взаимодействии с водой окрашивается в фиолетовый цвет. И люди вдруг перестали лазить. Когда их нашли, а муж был по делу потерпевшим, сказал: «Да вы несколько раз пытались залезть в гараж и потом ходили с фиолетовыми руками!» — «Откуда вы знаете?» — «Да так». Воришки нам выплатили ущерб, и мы пошли на мировую.

Самое интересное, что через несколько месяцев один из тех злодеев сам стал жертвой. Он работал сварщиком, воры проникли к нему в гараж и унесли дорогой сварочный аппарат. Парень позвонил мужу, спросил, что делать. Муж ему сказал: «Теперь ты побудь в моей шкуре» — и посоветовал вызвать полицию.

Мы применяем экспресс-тесты для обнаружения следов спермы и крови. Реагенты очень чувствительные: я прокалывала палец себе, и то, что на кончике иголки, промывала в столовой ложке воды, выливала ее на стол и мокрой тряпкой вытирала. И тест после вытертого показывал, что там была кровь. И этого хватит для проведения генетического анализа.

Почему отказались от ватных палочек

От ватных палочек мы отказались — вместо хлопка там сейчас сплошная синтетика, с нее ДНК не выделяется. И по старинке работаем марлевыми тампонами. У нас они есть для живых лиц и для работы с трупными материалом. Бинт, капля воды, делается смыв — и ДНК взято.

1 января я обычно застилаю стол, достаю бинты, беру стерильные ножницы, перчатки и под «Голубой огонек» нарезаю такие тампоны. Для работы с одним трупом достаточно баночки с 5–6 тампонами, для места происшествия — столько же. То есть для выезда на обычное бытовое убийство мне хватает две баночки с заготовками.

Под них сама же делаю упаковку из бумажных записных блоков. Из одного можно сложить примерно 900 конвертиков — по одному на каждый марлевый тампон.

Солдатик помог оправдать невиновного

Фото: Алексей Сухушин

В нашем музее есть два примечательных экспоната — «рука Фредди Крюгера» и пластилиновый французский солдатик. Руку нам подарили в одном из районов ребята-мастера. А с солдатиком связана целая криминальная история.

Поступило заявление, что мужчина якобы склонял мальчика к действиям сексуального характера. И говорил: «Пойдем со мной, я тебе солдатиков слеплю». И полупьяная мама ребенка написала заявление. Мужика доставили к нам, он: «Я правда леплю солдатиков. Семья пьющая, ребенок брошенный. Я хотел его занять».

И мы, чтобы проверить эту версию, пошли в магазин, купили пачку пластилина. И мужчина за 15 минут слепил этого солдатика. Помимо этого, ему провели психофизиологическое исследование, проверили на полиграфе. Да, у него не было преступных умыслов в отношении ребенка.

Как эксперты раскрывают старые преступления

Фото: Алексей Сухушин

На сегодняшний день мы можем дактилоскопировать практически любой труп, на котором есть намек на кожу. Обладаем уникальными методиками. У нас проводится основная масса экспертиз: криминалистические, дактилоскопические, судебно-медицинские, фоноскопические и компьютерно-технические. Полтора года назад появилась и своя генетическая лаборатория.

Кстати, сейчас мы возвращаемся к старым делам, по которым сохранились вещественные доказательства. С помощью современных видов экспертиз повторно перепроверяем следы и раскрываем преступления.

В связи с изменением в законодательстве о геномной регистрации активно пополняется база. Даже те лица, которые находятся под административным надзором, будут сдавать генетический материал для передачи в базу. Даже если расследование преступления окончено по нереабилитирующим обстоятельствам — прекращено в связи со смертью подозреваемого, объект всё равно ставится в базу и проверяется по старым делам, которые есть. На сегодняшний день наши генетики ежемесячно ставят на учет более 300 объектов.

Поэтому думаю, что со временем будет раскрыто и убийство главы поселка Новобурейского. Там есть определенный генетический материал, но пока не попались в поле зрения лица, совершившие преступление.

«Непыльная работа»

Фото из личного архива

В мороз минус 30, в резиновых перчатках, с подводной видеокамерой криминалист осматривает емкость скотомогильника в поисках без вести пропавшего. Тело мужчины в том месте не обнаружили.

«Как я прибрала мужа к рукам»

С мужем мы познакомились у дедушки-костоправа, к которому ходили лечить спины. Виделись с ним три раза, как‑то по просьбе старика свозили его на кладбище, могилки прибрать. Потом Сергей прислал мне эсэмэску: «Прибери меня к рукам, а то я испорчусь и тебе не понравлюсь». Прибрала, с 2015 года мы вместе.

Дом у нас — это место отдыха. Приходишь — и хочется сразу на диван (не знаю, может, он в таком магическом месте стоит). Готовим мы с мужем по очереди: кто раньше пришел, того и кухня. Любим мясо, рыбу, блинчики по выходным. Когда муж заболел ковидом (поражение легких было 60 процентов), я по 20 блинчиков носила ему в больницу, чтобы выздоровел.

Муж убежден, что я, как следователь-криминалист, на всех смотрю подозрительно. Когда приходится ездить в общественном транспорте, Сергей говорит, что я рассматриваю каждого пассажира. Еще он возмущается, что со мной невозможно смотреть детективы — комментирую все сцены (а сам, кстати, комментирует военные фильмы, потому что владеет оружием — охотник).

В последнее время хочется заниматься чем‑то добрым, разными хобби. А люблю я рыбалку и валяние — создание шерстяной обуви (ботиночек, тапочек). Три часа у меня уходит на шерстяную варежку.

Это когда ждешь рыбу, и ловится монстр-бычок весом 7 кг, заглотив своего собрата. Фото из личного архива

Рыбачу я везде, где есть вода. С пяти лет с удочкой — предпочитаю всегда поплавок. Мы выезжаем на Маньчжурку или в Анновку карася ловить, осенью выбираемся в Приморье или Хабаровский край. Поэтому на день рождения или 8 Марта муж мне дарит не только цветы, но и рыбацкие снасти.

Фото из личного архива

В этот раз получила от него спиннинг, а он от меня охотничий мультитул. Неправильная я женщина! Хотя друзья мужа ему завидуют, что я не бегаю по магазинам за шмотками. А он молчит — о том, что меня лучше подальше держать от рыболовных магазинов.

Возрастная категория материалов: 18+