Фото: Любовь СоколовскаяФото: Любовь Соколовская

— Анна, «13 друзей Пушкина» — это чисто юбилейный проект или желание написать портрет поэта сквозь призму его окружения появилось задолго до круглой даты?

— Издание книги, конечно, приурочено к 225-летию поэта: она увидела свет аккурат в первых числах июня. Однако задумывала ее без всякой привязки к юбилею. Несколько лет назад у нас в музее была выставка, которая называлась «Друзья Пушкина». Я ходила среди портретов, понимая, что далеко не всех могу узнать с первого взгляда: чтобы понять, кто изображен на холсте, нередко приходилось заглядывать в сопроводительные таблички. В тот момент я поняла, что это несправедливо. Ведь все эти люди, проходящие для нас под тегом «друзья Пушкина», — не просто строчки из биографии поэта, это личности, каждый со своей биографией, историей, победами, поражениями. Конечно, Александр Сергеевич, сам того не желая, словно бы затмил их масштабом своей личности, они оказались в тени поэта. Но по большому счету Пушкин был бы другим человеком, если бы не они, ведь как ни крути — нас делает наше окружение. Эта мысль и подтолкнула к идее рассказать подробнее о друзьях поэта, вывести их из тени. Каждый из тех, чьи истории вошли в сборник, как зеркало, в котором Пушкин отражается по-разному. И благодаря этому мы можем получить не плоское изображение светила русской словесности, а объемный, детальный портрет.

— Почему их именно тринадцать, прямо как в фильме про Оушена?

— Тринадцать — мистическое число, а мы все знаем, как много мистического было в жизни поэта. Конечно, на самом деле друзей было больше. Но взявшись за описание всех, я рисковала создать неподъемный фолиант. А толстая книга не всегда хорошо. Издатели это понимают, поэтому зачастую просят писателей сокращать свои тексты. Словом, пришлось устраивать «кастинг». В итоге в книгу вошли жизнеописания наиболее близких спутников поэта. Семейный круг представлен «парнасским отцом» — дядюшкой Василием Львовичем Пушкиным и младшим братом Львом. С ним были непростые отношения, но именно в них часто неистовый Пушкин раскрывался с неожиданной стороны: как терпеливый и всепрощающий брат. Отдельные главы посвящены старшим друзьям по «Арзамасу» и первым наставникам: Василию Жуковскому, Денису Давыдову, Петру Вяземскому. Без их высокого примера жизнь поэта, возможно, сложилась бы по-иному. А как оставить без внимания бескорыстного друга и помощника Петра Плетнёва, которому Пушкин посвятил «Евгения Онегина»? (12+) Разумеется, в книге есть «посланники» лицея, хотя их не так много, как хотелось бы: пришлось обойтись Дельвигом, Кюхельбекером и, конечно, Пущиным.

— Кто из тринадцати оказался вам наиболее симпатичным, близким по духу, чья судьба особенно вас впечатлила?

— Мои фавориты — Иван Иванович Пущин и Петр Андреевич Вяземский. Пущин — образец просто-таки средневекового рыцарского благородства, а Вяземский — «язвительный поэт, остряк замысловатый», интеллектуал, какие рождаются раз в столетие. Без них Пушкин точно не был бы тем человеком, о котором мы читаем в учебниках.

— А есть ли в этом списке спорные личности — те, из-за которых вам пришлось выслушать веское «фи»?

— Да. Например, одна из моих коллег, исследователей той эпохи, оказалась категорически против фигуры Сергея Александровича Соболевского. Она привела немало аргументов, но не переубедила меня. Как выразился один из современников Пушкина граф Соллогуб, если бы Соболевский был в это время в Петербурге, дуэль с Дантесом бы не состоялась. Соболевский бы ее просто расстроил, как уже делал неоднократно. Он был человеком предприимчивым, будто бы не из своей эпохи. Предприниматель, очень деятельный, заземленный, без малейшего налета сантиментов, этакий чеховский Лопахин. Он был прекрасно образован, помогал устраивать финансовые дела поэта, а затем и его вдовы, хотя с ней у него были натянутые отношения. Он едва переносил Наталью Гончарову, а она платила ему тем же. Несмотря на это, после трагедии Соболевский составил подробнейший «бизнес-план», который, кстати, сохранился, — как Наталье Николаевне поправить свои финансовые дела, во что вложить деньги. Не секрет ведь, что Пушкин оставил колоссальные долги. Император Николай Первый покрыл, назначил пенсии вдове и дочерям до их замужества, определил на учебу всех сыновей, снял обременения со всех поместий. Но и это не спасло. Соболевский пытался образумить Наталью Николаевну, подсказать, куда вложить средства. Но, к сожалению, к моменту своего второго замужества Гончарова была снова в долгах. Соболевский первым начал просить всех, кто знал Пушкина, оставлять воспоминания, поскольку понимал, насколько востребована будет биография поэта. Да, странно, что, путешествуя за границей, Соболевский писал кому угодно, но только не Пушкину, хотя во всех письмах была приписка: «Передавай привет Пушкину!» Но даже этот факт не умаляет заслуг Сергея Александровича.

Фото из личного архива

— В числе тринадцати персон лишь одна женская…

— За Елизавету Михайловну Хитрово мне тоже «влетело». Дочь фельдмаршала Кутузова, яркая и образованная особа. Это необычная дружба. Елизавета Михайловна была влюблена в Пушкина в прямом смысле — по-женски, и не скрывала этого. Александр Сергеевич не отвечал взаимностью и тоже не считал нужным это скрывать: иногда был холоден, даже резок, придумывал ей разные клички, в письмах Вяземскому позволял обидные замечания в ее адрес. И всё-таки она сыграла большую роль в его судьбе. Она была для него этаким окном в Европу, куда поэту было не суждено выехать. Пушкин «питался» ее воспоминаниями, расспрашивал об исторических личностях, с которыми она дружила, это были долгие беседы, важные для них обоих... Дружба бывает очень разной, и я уверена, что Хитрово имеет полное право считаться другом поэта.

— А если бы не пришлось ограничиваться чертовой дюжиной, кого бы еще включили?

— В книгу, к моему сожалению, не вошла история дружбы с Прасковьей Осиповой-Вульф, хозяйкой поместья Тригорское. Находясь в ссылке в Михайловском, Пушкин страдал от недостатка общения с людьми своего круга. Прасковья Александровна стала для него настоящим спасением от одиночества. В глухой провинции такой удивительный, понимающий собеседник, как она, был настоящей находкой. Она с удовольствием открыла для него дверь своей библиотеки, познакомила с дочерьми, одним словом, скрасила его ссыльные будни. Охотно бы включила в сборник рассказ об Александре Ивановиче Тургеневе, это была его идея отправить строптивого мальчугана в лицей. Там могли бы оказаться и истории Владимира Одоевского, Николая Языкова. Но, повторюсь, книга, рассчитанная на массового читателя, не должна быть большой.

— А кто он, ваш читатель?

— Получившийся сборник — не академический труд, я не претендую на научные выводы и открытия. Это история моего отношения с этими людьми, местами субъективного, спорного, но это мое личное отношение, человека из XXI века к тем, кто оставил большой след в истории. А потому мой читатель — любой человек, которого интересует это время, человеческие отношения — а они во все времена одинаковые. Мне очень приятно, что книгу с любопытством читают и подростки. Мне передавали их реакцию: «Вау! Оказывается, двести лет назад люди были такими же, как мы! Не скучными, а очень даже прикольными!»

— Какие бы книги о Пушкине и его эпохе посоветовали прочитать в первую очередь?

— — Конечно, комментарии Юрия Лотмана к «Евгению Онегину» и его же «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя». (16+) Очень интересен еще один его труд — «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства». (16+) Рекомендую почитать «Записные книжки» (16+) Вяземского, потрясающе остроумные заметки не только про Пушкина, но и в целом о том времени. Книги Тынянова — «Пушкин» (12+), «Кюхля» (12+) — о Кюхельбекере, а также «Смерть Вазир-Мухтара» (12+) — о Грибоедове.

— Анна, в Благовещенске вы почти свой человек — приезжаете в третий раз. Это связано с книжным фестивалем?

— Нет, участницей фестиваля «Берег» я стала во второй раз. В прошлом году в рамках презентации книги «Верю — не верю, или Разрешите представиться — Пушкин» (12+) я проводила у вас литературный квиз. А вот на «Амурскую осень» действительно приезжаю уже в третий — в качестве журналиста. Я сотрудничаю с несколькими изданиями, посвященными искусству. В этом году, например, подготовила интервью с актрисой Мадиной Акылбековой, сыгравшей в казахском фильме «Мадина» (18+) и получившей приз за лучшую женскую роль.

— Как вам наш город?

— Благовещенск мне очень нравится. Он такой далекий от центра, но очень самодостаточный. В нем есть и строгость, и в то же время ощущение свободы, несмотря на петербургскую планировку по линейке, здесь живут люди с широким взглядом, на мировозрении которых, конечно, же отразилась близость границы. Мне нравится гулять по городу, особенно по набережной, я люблю китайскую кухню. Правда, в этот раз особой возможности бродить по городу не было — я готовлю новую книгу, поэтому большую часть времени работала в гостинице, а вечером посещала киносеансы.

Досье АП

Анна Хрусталева — филолог, литературный обозреватель, писатель, журналист. Автор детских сказок и научно-популярных книг:  «Атлас несбывшихся путешествий» (12+), «Верю — не верю, Или разрешите представиться — Пушкин» (12+) (Государственный музей А. С. Пушкина). Соавтор идеи и куратор романа-буриме «Война и мир в отдельно взятой школе» (16+) (АСТ, «Редакция Елены Шубиной») — обладателя премии «Книга года» в номинации «Поколение NEXT» (2021). Эксперт Всероссийского литературного конкурса «Класс!» (14+) (2019–2024). Лауреат литературных и журналистских премий и конкурсов.

Возрастная категория материалов: 18+