Три дня с Маресьевым: одно из последних интервью легендарный летчик дал «Амурской правде»

В Москву собкор летел с презентами и в мандраже

В Москву собкор «Амурки» летел с огромным волнением. Для мандража было несколько причин. Первая — предстояла встреча с человеком, которого знал весь мир! Летчик Маресьев был кумиром всех пацанов, чье детство пришлось на первые послевоенные годы.

Геннадий Астахов вспомнил, как по титрам диафильма, сделанного по кинокартине «Повесть о настоящем человеке» с Павлом Кадочниковым в роли военного летчика, учился читать. А научившись, буквально «проглотил» книгу Бориса Полевого. На примере прославленного героя воспитывалось не одно поколение мальчишек, и теперь представилась возможность увидеть его вживую. До последнего переживал, состоится ли встреча. Все‑таки 83 года — солидный возраст. Хотя Маресьев продолжал работать, был первым заместителем председателя Российского комитета ветеранов войны и военной службы, но человек может заболеть или еще что‑нибудь случится…

Темная шевелюра без единой сединки

С собой Астахов вез памятный знак 79‑го тяжелого бомбардировочного авиационного ордена Красной Звезды полка, которому тогда исполнилось 60 лет, приветственный адрес от коллектива нашей редакции, разные дальневосточные деликатесы: кальмары, красную рыбу. Захватил и фирменную водку «Амурская», которую выпускал завод «Амурский кристалл»: он тогда еще был жив.

— Захожу в кабинет. За столом сидит подтянутый, широкий в плечах мужчина с роскошной смоляной шевелюрой — без единой сединки. Маресьев приветливо улыбнулся. Улыбка широкая такая. От сердца у меня сразу отлегло, — вспоминает Геннадий Федорович. — Встал, крепко пожал мне руку. Я еще удивился: 83 года, а такая сила в руках, понятие «старик» к нему совершенно не подходило. Передал ему привет от жителей Приамурья, коллектива «Амурской правды», потом выполнил просьбу авиаторов — вручил ему памятный знак.

«А ведь, как ветеран, я имею право его носить?» — спросил Алексей Петрович, при этом лицо его посветлело. И тут же прикрепил металлический овал с изображением тяжелого бомбардировщика на лацкан своего пиджака. «Очень рад нашей встрече, хотя последнее время с журналистами не встречаюсь, — заметил Маресьев. — Но когда мне сказали, что вы с Дальнего Востока, из Амурской области, согласился».

Я сразу же поставил себе в уме «запятую» и потом начал допытываться, почему он интервью перестал давать, но это было позже. А в тот момент отметил для себя его пружинящую походку и фразу, с которой началась наша долгая беседа — длиною в три дня. Она оставила в моей жизни неизгладимые впечатления.

Я сел рядом с Маресьевым, и он заметил: «Меня всю жизнь называют легендарным летчиком, героем из героев. А я — обыкновенный советский человек, один из многих, для кого война стала проверкой силы личности. Да, судьба у меня сложная. А у кого она на войне была простая?» Начал рассказывать, почему он захотел стать летчиком.

Как юный водовоз заболел небом

Собкор АП включил диктофон и с интересом слушал рассказ Алексея Маресьева о его детстве. Как он рос в Камышине, на Волге. Семья жила небогато. Отец вернулся с Первой мировой инвалидом. Маме одной трудно было кормить семью.

«На лето я уходил в работники к одному хозяину, — вспоминал Алексей Петрович. — Тот брал меня охотно: я умел пахать, боронить, сеять, знал, что на бахче делать надо. Хозяин мне доверял управляться с лошадьми. И вот как‑то послал меня за водой на Волгу. Помните, водовозки были — лошадь, телега, а на ней бочка? Заезжаешь прямо в реку, черпаешь воду ведром на палке и наполняешь ёмкость. Увлекся я, бочка уже почти полная. И вдруг слышу: жужжит что‑то над головой. Поднимаю голову, смотрю в небо, а там — самолет. Уже потом я узнал, что это был И-5. Пилотажные фигуры выполняет, одна замысловатее другой. У меня аж дух захватило. Да так, что чуть было в воду не свалился от изумления. Думаю: «Каким человеком нужно быть, чтобы такие чудеса в небесах вытворять?!» С тех пор я заболел небом».

«Езжай на Дальний Восток или клади на стол комсомольский билет»

Алексей Маресьев стоит в кепке в 3 ряду четвертый справа. Архивное фото из открытых источников

Юный водовоз раз и навсегда решил для себя, что станет летчиком. В Камышине тогда было четыре завода: три лесопильных и стекольный. Для производства в местной школе ФЗУ (ее в народе называли «фазанка») готовили квалифицированных специалистов. Алексей Маресьев пошел туда учиться.

— Я думал, что рабочая профессия летчику лишней не будет, — пояснил Герой Советского Союза. — Приобрел их сразу несколько. После ФЗУ стал токарем по металлу четвертого разряда, механиком-дизелистом, слесарем. На кусок хлеба себе уже мог заработать. И тут попался номер «Комсомольской правды», где я прочитал, что идет набор в Московский авиационный институт. Написал туда письмо. В ответ получил правила приема, программу испытаний. Стал готовиться к экзаменам, и вдруг меня вызывают в Камышинский горком комсомола. На лесопильные заводы пришла разверстка. Двух человек надо было направить на строительство Комсомольска-на-Амуре. «Ты молодой парень, — сказали мне. — Тебе и ехать!»

Никаких возражений о том, что собрался поступать в авиационный институт, в горкоме не приняли. Разговор был короткий: «Учебу придется отложить! Езжай на Дальний Восток или клади на стол комсомольский билет». Восемнадцатилетний Маресьев остался верен комсомолу. И двадцать дней потом добирался до города Юности: сначала поездом до Хабаровска, а потом уже по Амуру на пароходе «Клара Цеткин» до Комсомольска-на-Амуре.

Лесная глухомань, где жить приходилось в землянках, долго и помногу работать, стала серьезным испытанием для Алексея Маресьева. Позже он напишет: «Тридцатые годы воспитали во мне волю, мужество, упорство, умение преодолевать трудности. Университетом для меня стал Комсомольск-на-Амуре. И может быть, закалка в приамурской тайге дала мне силы победить смерть в смоленских лесах в сорок втором году…»

У легендарного летчика пенсия была меньше, чем у майора милиции

Маресьев с курсантами летной школы. Архивное фото из открытых источников

Собкор АП допытался у Маресьева, почему он в последние годы не хотел давать интервью. Военного летчика очень здорово обидели журналисты. На заре «демократии» модной темой было критиковать всё, что было в Советском Союзе. Пытались развенчать подвиг Зои Космодемьянской, об Александре Матросове писали, что он поскользнулся и случайно упал на вражескую амбразуру. И про Маресьева писали, что «забронзовел».

Почему Герой перестал общаться со СМИ

Однажды кто‑то из журналистов «Комсомолки» запустил про Маресьева «утку», будто бы в 30‑е годы его с треском выперли из комсомола.

— Как сказал мне Алексей Петрович, после той публикации его уважение к изданию исчезло навсегда, — вспомнил Геннадий Астахов. И поделился другим случаем, о котором ему тоже рассказал Маресьев. — В одной из рейтинговых передач на канале «Россия» прозвучало, будто у него были плохие взаимоотношения с автором «Повести о настоящем человеке» — якобы зазнался герой, не хочет даже встречаться с Борисом Полевым. Это было откровенное вранье ради политической конъюнктуры или, как сегодня говорят, ради хайпа и высоких просмотров. Поэтому он перестал общаться со СМИ. Дальневосточнику не смог отказать. Когда узнал, что я из Амурской области, где теперь дислоцируется полк, в котором он когда‑то служил, отнёсся ко мне очень тепло и доброжелательно. Познакомил со своим младшим сыном. Он помогал ему в работе в региональном общественном фонде «Инвалиды Великой Отечественной войны», который Маресьев создал в 1998 году, чтобы защитить интересы таких же, как он сам, покалеченных войной фронтовиков.

Благодаря Маресьеву ветеранам выдавали «запорожцы»

Алексей Маресьев более сорока лет жизни отдал работе в советском, а с 1992 года — Российском комитете ветеранов войны и военной службы. Сначала был ответственным секретарем, потом заместителем председателя. Он много ездил по стране, принимал участие в судьбах безвестных героев и рядовых тружеников войны, обойденных по разным причинам вниманием государства. Пробивал жилье, пенсии, лекарства, санаторные путевки, порой вызывая раздражение властей.

Однажды Маресьева даже отчитали на самом высоком уровне: «Алексей Петрович, не превращайте ветеранский комитет в собес!» А он просто не мог иначе. Десятки тысяч ветеранов войны даже не догадывались о том, что бесплатными «запорожцами» они обязаны именно Алексею Маресьеву. Когда Совет министров принял решение выдавать инвалидам войны мотоциклы с колясками, герой-летчик выступил на совещании и пристыдил министров. Инвалидам стали выдавать хоть и плохонькие, но машины.

При Ельцине у легенды пытались отобрать машину

Архивное фото из открытых источников

Самому Маресьеву еще Сталин специальным указом выделил персональный автомобиль — пожизненно. При Ельцине эту машину хотели забрать. И тут уже за легендарного героя вступились его однополчане — написали обращение в одну из центральных газет: «Вы что там в Кремле, с ума посходили?!» После этого Маресьеву позвонил лично глава президентской администрации Павел Бородин, извинился и дал слово, что машину отбирать не будут.

— Мы вели разговоры с Алексеем Петровичем на самые разные темы, в том числе очень болезненные для него. За три дня он лишь однажды не сдержался и выругался матом, когда я спросил его про Ельцина, — об этом факте собкор АП раньше не рассказывал. — Это было время разгула либеральных свобод, когда пытались принизить значение советского народа в победе над фашизмом. Маресьева возмущало отношение власти к участникам войны, что никто ничем фонду не помогает. Он мне сказал, что обратился в Газпром, а Вяхирев (стоявший тогда у руля компании) ему ответил: «Денег нет, чтобы ветеранам помочь».

— Это у Газпрома‑то денег нет?!

— Вот именно. Маресьева очень удручало, что законы о поддержке ветеранов принимаются и на государственном уровне, и на местных «этажах». Но реально ничего не делается. Ветераны не только льгот никаких не получали, они без пенсии сидели — есть нечего было. У самого легендарного летчика, полковника в отставке Маресьева, когда мы с ним встречались, пенсия была 2 867 рублей — по тем временам копеечные деньги. У меня знакомый майор милиции как раз ушел в отставку, так у него пенсия была четыре тысячи. А здесь Герой Советского Союза, награжденный одиннадцатью советскими, российскими и иностранными орденами, восемнадцатью медалями. Человек-легенда, который представлял национальную гордость страны.

Скажу честно: когда Геннадий Астахов мне это рассказывал, я плакала…

Уже без ног советский ас сбил семь вражеских «мессеров»

Архивное фото из открытых источников

Благодаря книге «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого о подвиге Алексея Маресьева знали миллионы людей во всем мире. Произведение, которое выдержало более 180 изданий на 49 разных языках, сегодня не входит в школьную программу. Но тысячи школьников России выбирают для сочинений темы, связанные с этой повестью. Дети чувствуют — это пример настоящего, непридуманного героизма.

Маресьев — один из самых известных летчиков-истребителей времен Великой Отечественной войны. Был сбит 5 апреля 1942 года в бою в районе Демянского котла, совершил вынужденную посадку на территории, занятой немцами. В Новгородской области в начале апреля еще очень холодно, глубокий снег. Восемнадцать суток тяжелораненый летчик ползком пробирался к линии фронта.

Еле живого его обнаружили мальчишки из деревни Плав-Кисловского сельсовета Валдайского района. На подводе привезли в село. Больше недели летчика выхаживали колхозники, а в первых числах мая вблизи деревни приземлился самолет. Раненого доставили в Москву, где военные врачи вынуждены были ампутировать ему обе ноги в области голени.

Еще в госпитале Маресьев начал тренироваться, чтобы летать с протезами. Уже в феврале 1943‑го совершил пробный вылет и добился отправки на фронт — в самый разгар боев на Курской дуге. Служил в 63‑м Гвардейском истребительном авиационном полку. За время войны совершил 86 боевых вылетов, сбил 11 самолетов противника, семь из которых — уже вернувшись в боевую авиацию после ампутации обеих ног. 24 августа 1943 года Маресьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

Тетрадку с записями о безногом летчике Борис Полевой возил с собой всю войну 

«С Борисом Полевым мы никогда не ссорились!» Архивное фото из открытых источников

Вопреки измышлениям журналистов, у легендарного летчика с автором повести Борисом Полевым были доброжелательные отношения. Да, они виделись всего два раза в жизни. Первый раз в 1943‑м — тогда военкор «Правды» Борис Полевой познакомился с летчиком-истребителем, о котором ему сказали, что это лучший летчик полка.

— Алексей Петрович в бою три «мессера» сбил, а за каждый сбитый самолет положено было 100 граммов водки. Они пошли в столовую, где им три стопочки налили. Потом Маресьев пригласил писателя переночевать в его землянке. Когда ложились спать, что‑то грохнуло об пол. Полевой оглянулся и своим глазам не поверил. Маресьев оставил на полу свои «ноги». Безногий летчик-истребитель, только сегодня совершивший шесть боевых вылетов и сбивший три самолета! Это было невероятно. И тогда Маресьев начал ему рассказывать о своей судьбе. Проговорили до самого утра… К слову, история написания «Повести о настоящем человеке» тоже по‑своему интересна, — продолжил Геннадий Астахов. — Две тетрадки с записями рассказа безногого летчика Полевой возил с собой всю войну. Не раз начинал писать и ничего не получалось — «какая‑то литературщина». Только спустя годы, когда корреспондент «Правды» на Нюрнбергском процессе слушал оправдательные выступления фашистов, перед его глазами вдруг встала картина воздушного боя, как раненый летчик ползет по заснеженному лесу… Он на высоком душевном подъеме за 19 дней написал повесть. Об этом Борис Полевой рассказал Маресьеву, а он — мне.

— Выходит, до публикации книги о подвиге Маресьева никто не знал?

— Никто, кроме боевых товарищей и генсека Сталина. Благодаря повести о Маресьеве узнала вся страна. Что интересно, — вспомнил Астахов еще один момент, — после войны, когда Маресьев работал вместе с сыном Сталина и жил уже в Москве, однажды пришел со службы и услышал по радио рассказ, который напомнил ему моменты из его жизни. Еще тогда матери сказал: «Мама, тут, по‑моему, что‑то про нас говорят». На следующее утро позвонил в редакцию «Правды», где его связали с радиокомитетом, а там дали контакт Полевого. Так они увиделись второй раз — уже в 1946 году. Встреча была теплой. Больше они никогда не встречались.

Как сын Сталина помог юным летчикам

Архивное фото из открытых источников

Маресьев служил в инспекторском отделе 1‑го Гвардейского истребительного корпуса под командованием Василия Сталина. Был у генерал-лейтенанта пилотом на У-2, когда летали в командировки по фронтовым аэродромам. У них сохранились очень хорошие отношения. Однажды Маресьев обратился к сыну генсека за помощью. И тот не отказал.

Алексей Петрович посетил среднюю школу с углубленным изучением авиации возле метро «Сокол». Директор пожаловался, что программой предусмотрено 200 часов налета в год, ребятам надо подниматься в воздух на 15—20 минут в день, а не на чем. И тогда Маресьев позвонил Василию Сталину, который командовал ВВС Московского военного округа.

— Он пришел к Сталину и говорит: «Товарищ командующий, Василий Иосифович, тут рядом с вашим штабом спецшкола ВВС находится. В ней должны готовить учащихся для поступления в авиаучилища. Так вот, ребятишки ни разу не летали. Это безобразие!» Сталин строго: «Ну и чего ты хочешь?» — «Дайте мне самолет, механика, ГСМ и место на аэродроме. Можно в Чехово, там недалеко какая‑то штурмовая часть находится, Илы стоят». Василий Сталин тут же позвонил командиру эскадрильи: «Слушай! У тебя сейчас появится Лешка Маресьев. Выдели ему самолет, механика и всё остальное, что он попросит. Он будет летать с пацанами». Вопрос был решен.

— Маресьев что‑то еще рассказывал о Сталине?

— Нет. Я пытался его разговорить, но тогда еще эти вещи не афишировали. Если бы прожил дольше, то многое про Василия мог бы рассказать. А тогда еще определенные табу были.

«На самом деле я съел ящерицу»: Маресьев о повести и реальности

Архивное фото из открытых источников

Мне всегда было интересно узнать: всё ли в «Повести о настоящем человеке» описано Борисом Полевым так же, как это было в реальности? И что по этому поводу говорил сам Алексей Маресьев, в фамилии которого автор изменил одну букву.

— Об этом мы тоже говорили, — привел один из примеров Геннадий Астахов. — Алексей Петрович сказал так: «Полевой в книге немного преувеличил, что я якобы нашел банку консервов, санитарную сумку и съел ежа. На самом деле я съел ящерицу». Я переспросил: «Живьем?!» Он засмеялся: «Да. Я был в полуобморочном состоянии. Шли уже восемнадцатые сутки моих скитаний. Изнемогая, я привалился к старому пню. Смотрю: ящерка — еще не совсем проснувшаяся, разморенная на апрельском солнышке — сама лезет ко мне. Взял ее, растянул и думаю: «С головы есть или с хвоста?» Начал с хвоста. Правда, всё потом выплюнул… Так что все восемнадцать суток, как один час, ничего съестного во рту не держал».

Поразительно и необъяснимо с медицинской точки зрения, как человек мог выдержать такое длительное голодание и при этом еще передвигаться…

Дальний Восток его вылечил

Алексей Маресьев слева в первом ряду. Сахалин. Архивное фото из открытых источников

— Меня вот что еще удивило. Об этом я нигде раньше не читал, но Маресьев мне сам рассказывал, что в юности он страдал от суставного ревматизма — это последствие перенесенной в детстве малярии, — уточнил Геннадий Астахов. — Поэтому мама Екатерина Никитична плакала и не хотела его отпускать в таежную глухомань. Но смена климата пошла на пользу. «За Уралом хворь‑то моя прошла. Дальний Восток меня вылечил. Мне там нравилось: солнца много, зима так зима, лето так лето. И мечта моя стать летчиком там пусть не сразу, но исполнилась», — сказал Маресьев. Он много вспоминал про Комсомольск-на-Амуре, как служил на Северном Сахалине, где стоял авиационный отряд, с которого начинал свою историю бывший амурский орденоносный тяжелый бомбардировочный 79‑й полк. К сожалению, он уже расформирован.

Вспоминая, как служил в лётном полку мотористом, Маресьев шутил, рассказывал армейские анекдоты, задорно, по‑молодому, смеялся. Не раз ему приходилось стеречь нарушителей государственной границы, диверсантов. Южная часть Сахалина тогда ведь принадлежала Японии.

— И вот Алексей Петрович вспомнил один случай, как он заступил на пост к старому ангару. Ночь была глубокая, холодно, но речка еще не замерзла. Ходит он в полушубке туда-сюда, охраняет объект. Вдруг слышит сквозь журчание воды, как кто‑то пыхтит. «Стой! Кто идет?» — кричит. Нет ответа. Опять крикнул, затвор винтовки передернул. Опять молчок. Дело серьезное — вызвал начальника караула. Идут уже вдвоем, а навстречу стреноженная лошадь. И громко так дышит. Вот смеху в пограничном авиаотряде было.

Не дожил два дня до своего 85‑летия

Большое интервью «Амурской правде» в мае 1999‑го было одной из последних бесед легенды со СМИ. Уже после ухода Бориса Ельцина, когда у руля встал Владимир Путин и отношение к участникам войны начало меняться, Алексей Маресьев согласился принять участие в съемках документального фильма режиссера Александра Марутяна.

Премьеру на центральном телевидении запланировали на 20 мая 2001 года — к юбилею героя. А отрывки из фильма хотели показать 18 мая в Театре Российской Армии на торжественном вечере «85. Полет нормальный». Буквально за два часа до этого, когда Алексей Маресьев уже собирался выезжать на концерт, у него вдруг защемило сердце. Он прилег на минуту и больше не встал.

— Торжественный вечер всё же состоялся, но начался он с минуты молчания. Потом по телевизору показывали, как ведущий вышел на сцену и объявил, что Алексей Петрович скончался. Многие плакали. Я тоже мог сидеть в этом зале. После встречи мы поддерживали связь с Маресьевым. Я же писал в газету о нем серию очерков. И перед каждой публикацией обязательно отсылал ему факсом материалы почитать. Он делал кое‑какие замечания. И когда работа уже близилась к концу, сказал, что хочет пригласить меня на свое 85‑летие. Я пошел к генеральному директору редакции с этим вопросом, а он: «У нас денег нет, чтобы купить тебе билеты». Время было такое…

На Дальний Восток печальное известие пришло только на следующий день. Что примечательно: собкор АП услышал сообщение по радио как раз в тот момент, когда взял в руки свежий номер «Амурской правды» со своей статьей, в которой от имени редакции поздравлял летчика-героя с 85‑летием. Очень жаль, что Маресьев до этого дня не дожил.

«У меня не осталось ни одной фотографии»

«Об этом мало кто знает, но Маресьев был еще ученым-историком. После войны с отличием окончил Высшую партшколу при ЦК КПСС. Через четыре года — аспирантуру Академии общественных наук, занимался научно-исследовательской работой, защитил диссертацию и стал кандидатом исторических наук. К славе героя войны добавил еще славу высокообразованного человека», — рассказал Геннадий Астахов.

— Я счастлив, что мне выпало счастье прикоснуться к живой легенде Великой Отечественной войны. Об одном сожалею, — говорит Геннадий Астахов, — что у меня нет ни одной фотографии вместе с Алексеем Маресьевым. Тогда ведь мобильников еще не было. А в редакции — ни одного фотоаппарата для собкоров. Профессиональные камеры имели только фотокорреспонденты братья Мостославские, а я летел в командировку один. В Москве кто‑то из работников комитета ветеранов войны и военной службы предложил: «Давайте я вас сфотографирую». Снял, но после этого больше не появлялся. Где это фото? Возможно, до сих пор сохранилось у кого‑то в архиве?

Тогда Геннадий Астахов привез из Москвы большое количество снимков, которыми поделились в Центральном музее Вооруженных сил России. К слову, помог в этом Леонид Коротков, который был депутатом Госдумы. Он написал обращение в музей, чтобы сделали фотографии.

— Все эти снимки после публикации я передал в музей лётного полка. Вместе с книгой «Повесть о настоящем человеке», которую мне передал Алексей Маресьев с дарственной надписью. Несколько лет назад в «Одноклассниках» обнаружил ее в личной коллекции одного из летчиков-ветеранов. Полк уже лет пятнадцать назад расформировали. Музея тоже давно нет. Вряд ли удастся найти фотографии и ту самую лётную книжку имени легендарного военного летчика, с которой началась вся эта история, — сожалеет Геннадий Федорович.

И всё же «Амурская правда» попыталась это сделать. Сами не верили, что получится.

На авиабазе дальней авиации нашли почетную лётную книжку имени Маресьева

В поисках фотографий Алексея Маресьева и других предметов, связанных с легендарным летчиком, мы обратились в Авиационное соединение на аэродроме «Украинка». На этом месте раньше дислоцировался 79‑й тяжелый бомбардировочный авиационный ордена Красной Звезды полк — один из старейших полков дальней авиации. По приказу министра обороны Сердюкова его расформировали. Тогда шел развал Вооруженных сил страны. Комнаты боевой славы тоже больше нет. Никаких материалов, книги с автографом Маресьева, фотографий — не сохранилось.

И все же нам удалось найти ту самую почетную лётную книжку имени Маресьева, с которой началась вся эта история. Она хранится в кабинете штурмана авиа­отряда.

— С 1986 по 2008 год в эту летную книгу ежегодно заносились лучшие лётные экипажи полка, — рассказал председатель совета ветеранов военной авиабазы «Украинка» Виктор Цицюрский. — Она сохранилась благодаря штурману Григорию Ишенину. Он очень много сделал для истории нашего гарнизона: собрал фотографии всех бывших командиров, замполитов, начальников штабов. Столько материала, что кандидатскую диссертацию можно писать. Сейчас Григорий Ишенин учится в Воронеже в академии имени Юрия Гагарина. Но обещал вернуться, чтобы дописать летопись гарнизона.

Возрастная категория материалов: 18+